Тьфу, постмодернизм с авангардом. Образованная курсант-координатор Уварова настаивала, что манера письма художника близка к фовизму – не издевалась, действительно водилась такая хрень у лягушатников. Кто его знает, что подразумевал тот художник с вернисажа на Крымской, намалевавший «Подвиг У», но картина со своей целью справлялась.
Суетиться не нужно. Иначе одна клякса от тебя и останется.
Отдел (ныне официально именуемый Колонной 3945, но все равно оставшийся для личного состава Отделом-К) не суетился. Но спешил. Обстановка поджимала, руководство требовало, да и бойцы важность задачи осознавали. Начинался новый этап отлова-выуживания «Кукушки». Нехорошая Horfkucuck[1] продолжала гадить в своем военном 1944-м. Мутная, как сказали бы сейчас, «неправительственная» организация, имеющая скрытую поддержку в верхах Третьего рейха. Проводящая опыты с «протыканием» пространства и добившаяся определенных результатов. Катастрофических результатов. Не для своего времени, разумеется, а для невеселой современности. Есть такая теория «кругов на воде»[2]. Впрочем, Отдел занимается грубой практикой. Задача проста: «Кукушка-Horfkucuck» должна быть выявлена и зачищена. Кое-что сделано, цепь последовательных операций Отдела в июне 1944 года едва ли можно назвать удачными, но ухватить ниточку удалось. Ниточка, правда, оказалась путаная и гниловатая – так и норовила порваться. Сейчас ее пытались связать коллеги в Германии, Австрии и Украине. Напряженно работал и переброшенный на направление «Норфика» полноценный сектор АЧА[3]. Работали, искали, нащупывали, готовили операцию и там, в 1944-м. У Отдела имелась уйма союзников, профессиональных и не очень, но делающих свое дело. Напряжение стянутых в кулак сил не могло не дать результата.
Работают люди, и лишь капитан Коваленко сидит, пялится на фовизм и тупую мысль думает. М-да, суровый сгусток возмездия, так сказать, жалящий клинок Вооруженных Сил. Между тем, требования на технику в Департаменте ресурсного обеспечения в очередной раз завернули, ведомости от начфина не подписаны, опросник из ФСПП заполнять некогда…
Капитан Коваленко сдержал вздох и придвинул папку с ведомостями…
Нужно ждать подтверждения.
Агент сдержал вздох и попытался поестественнее держать руки в карманах. Пальто было слишком длинным, непривычным. Странное ощущение – попасть в прошлое. Пусть и не совсем своей линии widerspiegelung[4]. Русские называют эти множественные отражения- двойники «кальками». Обычная тяга московских коллег – упрощая, усложнять.
Банхофштрассе не слишком изменилась. Немноголюдная, чистенькая, немногочисленные портреты Аденауэра[5] и смешные плакаты СДПГ[6] – выборы в бундестаг закончились два дня назад. Страна оправилась от ужасов войны и разрухи, вернула Саарскую область и стремительно богатеет. Вернее, часть страны. В Восточной Германии все несколько иначе.
Отто Хольт покачал головой – историю он знал и любил, но одно дело – знать, как страна жила, разделенная стеной и всякими «занавесами», другое дело это прочувствовать. Впрочем, командировка краткосрочная, посему долой сентиментальность.
Дом номер 42. Аккуратный, никаких турок и иных «этнических немцев» вокруг. Война городок почти не затронула – в Том апреле танки Паттона проскочили с ходу, спеша к Нюрнбергу, грозя флангу и тылам 1-й немецкой армии. Мирный городок с роскошным оперным театром.
…Дверь без домофона и электронных замков. Чистая лестница увела на второй этаж. Отто смотрел на дверь. Ничего страшного, абсолютно рутинная работа. Да, минус шестьдесят лет, не совсем своя реальность, но можно быть уверенным, что стрелять в тебя не начнут.
Все равно страшно.
Отто побренчал в кармане монетками с лобастым профилем физика-теоретика[7] и решительно крутанул ручку звонка.
Открыла неюная фройляйн в оборчатом переднике.
– Добрый день. Фройляйн Визе?
– Да, что вам угодно? – хозяйка смотрела настороженно, если не сказать подозрительно.
– Отто Хольт, управление архивов пенсионного обеспечения, – гость снял шляпу, многозначительно подправил вмятину на тулье. – Наше управление хотело бы задать несколько вопросов относительно некоего Карла Визе. Штурмбаннфюрера Карла Визе. Вы ведь его дочь?
Испугалась. Откровенно испугалась. Бледные губы дернулись. Злая несчастная баба, отец пропал без вести, брат погиб, мать умерла. О женихе никаких сведений найти не удалось, была слишком юна, или и в юности отпугивала лошадиной челюстью…
– Послушайте, господин Хольт, я уже все рассказывала. Я почти ничего не помню. Мне было шестнадцать лет, когда я в последний раз видела отца. И он не был преступником! Просто врач. Очень хороший врач. Да, он носил форму СС, но никаких преступлений…
– Бог мой, мы далеки от мысли предъявлять обвинения вашему отцу, тем более лично вам. Прошу вас успокоиться, к сто четвертому закону[8] наш разговор не имеет ни малейшего отношения. Иные времена, фройляйн Визе. Пора привести в порядок документацию. Вы только представьте, сколько документов сгорело, пропало, было похищено или сознательно уничтожено. Мы обязаны навести порядок в архивах. Прошу
