Зрители, среди которых были судьи, выбывшие участники и несколько любопытных девушек, на мгновение удивленно замерли, увидев,
Я оглянулась на Донга, ожесточенно пытающегося выдернуть мое маленькое оружие. И нахмурилась.
Я ведь его победила. Только что сделала практически невозможное.
Тогда где этот сладкий вкус победы?
Почему я думаю только о том, что это подло?
Победа над Донгом оказалась сродни чуду.
В кабаке мне просто не давали прохода, поздравляли и по-отечески трепали то по голове (вернее, по косынке), то по плечу. Но я, вместо того чтобы радоваться, тревожно отсчитывала минуты, когда этот ад наконец-то закончится.
Свободных комнат уже не было, укрыться не получилось, поэтому пришлось сидеть в зале с кружкой пива, которое я, как обычно, не пила.
Появиться в кабаке — негласная обязанность любого наездника. Любого, но, видимо, не Донга. Я ожидала, что он как минимум станет прожигать меня испепеляющим взглядом, но мужчина просто скрылся сразу после гонок и больше не объявлялся.
Я заставила его себя ненавидеть. Он из тех, кто не привык проигрывать, и теперь его ненависть будет преследовать меня до тех пор, пока не объявят участников Недельного залета.
Это было неофициальное объявление войны.
Хотелось бы, конечно, позлорадствовать по этому поводу, но мне требовалось вернуться домой.
После того как в замок прискакала испуганная лошадь с вещами герцогини в торбе, слуги поставили на уши все герцогство. Объяснить, что кобыла понесла из-за громкого рева огромного чудовища, я не могла, поэтому пришлось сочинять неубедительную легенду. По поводу смены одежды тоже: решила искупаться, благо взяла с собой запасную… мальчишечью.
В тот день возвращаться пришлось на Феньке. Он опустился в лесу на то место, где забирал меня, когда мы улетали на гонки. На всякий случай я приказала дракону на своих четырех отойти подальше и только потом улетать.
Когда герцогиню увидели возле ворот, стражники тут же позвали Эрту, которая всю ночь втолковывала мне, насколько опасно поступать так, как поступила я.
И если нотации меня не пугали, то голубь, отправленный герцогу с вестью о том, что произошло с его женой, вызвал искренние опасения. Я сначала даже хотела послать Феньку перехватить птицу, но потом вспомнила, что сообщение до герцога и так не дойдет: он же уже не в столице.
Тем не менее все эти события пошатнули мое душевное равновесие. Вместо того чтобы наслаждаться победой, я тревожно разглядывала карту герцогства.
За этим занятием меня и застала Симона.
— Ты что это делаешь? — нахмурилась она, заметив, как я вывожу пером непонятные круги на бумаге.
— Отмечаю кое-что, — отозвалась туманно.
— Джон, ты в порядке? — с намеком спросила она.
— Угу.
— Ты не выглядишь радостным.
— Мне нужно кое с чем разобраться.
Симона пододвинула стул поближе и обеспокоенно вгляделась в мое лицо. Затем тихо уточнила:
— Марита, что-то случилось? Донг что-то тебе сделал?
— Нет, пока еще нет, — успокаивающе отозвалась я.
— Тогда в чем дело? Да отложи ты это хоть на секунду! — Разозлившись, подруга выхватила из моей руки перо.
Я устало вздохнула:
— Верни, пожалуйста, я еще не закончила.
— А что ты делаешь?
Симона смотрела на меня с искренним волнением. Я сомневалась несколько секунд, стоит ли делиться с ней своими переживаниями, но в конце концов решилась.
Нагнулась поближе и зашептала:
— Несколько дней назад я наткнулась на темного дракона.
— Питомца Донга?
— Нет, кто-то держит незнакомого мне дракона прямо в герцогстве. Я взяла карту в библиотеке и отметила близлежащие деревни. Кто-то из местных жителей держит дракона на цепи.
