— Может быть, вы все же позволите обработать вам спину?
— Конечно.
Я выдохнула с облегчением. Подождала, пока муж сядет, обернет бедра одеялом, оголится по пояс, после чего устроилась позади него и принялась лечить остатки ожогов. Волдырей у него уже не наблюдалось, только покрасневшая кожа. Мужу было почти не больно.
Темные волосы мужчины доходили до середины шеи и мешали заниматься его плечом. Я собрала их в хвост и встала на колени, чтобы было удобнее работать одной рукой.
— Марита, — тихо сказал он и повернул голову.
Мой нос уткнулся ему в щеку, и я поспешно отодвинулась.
Только сейчас сообразила,
Ой.
— Что, ваша светлость? — поторопила его, когда он почему-то замолчал.
— Вы, кажется, уже все обработали, — сказал супруг.
У меня вырвался судорожный вздох. Хочет избавиться от меня поскорее?
— Да, ваша светлость.
— Боюсь, что не все, — ответил он. — Спина по-прежнему сильно болит.
— Где именно? — нахмурилась я.
— Везде. — Герцог решил сесть вполоборота, чтобы видеть мое лицо. Я отодвинулась назад. — Мне кажется, что вам стоит остаться в моих покоях. И понаблюдать, как бы чего-нибудь не случилось.
— Хотите, чтобы я провела эту ночь с вами?
— Забавно, не правда ли, когда муж вынужден искать предлог, чтобы его жена осталась с ним?
— Есть немного, — грустно улыбнулась в ответ.
— Так вы останетесь?
Я тяжело вздохнула и перестала улыбаться:
— Знаете, с этим намного лучше справится ваша Элина. Обратитесь за помощью к ней.
Взгляд у герцога стал огорошенным. Мужчина ничего не сказал в ответ. Посчитав это своеобразным прощанием, я поднялась на ноги и пошла к двери. Взялась за ручку и обернулась:
— Выпейте чаю перед сном.
Прежде, чем выйти, услышала негромкое:
— Я не люблю ромашковый чай.
После моей неожиданной победы из «малютки Джона» я превратилась в «мясо Донга». Не знаю, какой умник первым придумал эту кличку, но она приковала ко мне немало заинтересованных взглядов. Интересовались в основном, когда же Донг зайдет в этот кабак и продемонстрирует всем мою голову.
А пока этого не произошло, за мной наблюдали с искренним интересом и предвкушением.
Я чувствовала на себе все эти липкие взгляды даже тогда, когда мне было совершенно не до того, чтобы смотреть по сторонам. Поэтому, ворвавшись в кабак, мелкими шажочками понеслась к стойке, придерживая на весу сумку и изящно лавируя между столиками.
Невольные зрители увидели, с какой страстью Джон Рут налетел на испуганную Симону и повис прямо на ней, то ли обнимая, то ли пытаясь поцеловать.
— Ты чего? — прохрипела девушка, стараясь удержать в руках поднос с напитками.
Я обхватила ее за шею и принялась судорожными движениями отстегивать ожерелье.
— Пока ты не решила, что я жадная бессовестная подруга, посмотри в угол кабака. Смотришь?
— Смотрю, — прошептала Симона.
— Видишь обезьянью морду, которая с наглым видом лапает Селену?
— Ты про Донга?
— Это мой муж.
Я поспешно спрятала ожерелье в сумку, а Симона искренне рассмеялась:
— Слушай, я так и думала, что ты влюбилась. Но ты уже замужем.
— Я не шучу, с такими вещами вообще грех шутить. Это действительно мой муж.
