Мое лицо исказила гримаса боли. Я попыталась перевернуться на бок, чтобы муж не увидел меня такой.
— Вы сможете ей помочь? — обеспокоенно спросила Симона.
— Пока не знаю, — хмуро отозвался Ричард.
Я слышала, как он подошел ко мне. Попыталась сжаться, но боль в животе остановила от необдуманного поступка.
Уже через мгновение почувствовала, как мужские руки забираются под спину и под ноги, а затем поднимают вверх. Муж перехватил меня поудобнее и понес из дома удовольствий, бросив на ходу:
— Скажи своей хозяйке, что я заплачу за молчание.
От очередной качки на чужих руках меня снова затошнило, но при этом желание провалиться в сон было настолько сильным, что напоминало состояние бреда.
— Ричард, — прошептала, едва шевеля губами.
Он мне не ответил. Я приоткрыла глаза и посмотрела на его крайне сдержанное лицо.
— Ричард, — позвала чуть громче.
Он меня прекрасно слышал, но отвечать не собирался. Мужчина быстро шел по улице. Куда? Без понятия. Меня интересовал совсем другой вопрос.
— Рик, — едва не рыкнула я.
Герцог вздрогнул, словно я обозвала его матерным словом, а не сокращенным именем.
— Что? — наконец отозвался он.
— Ты оседлал Феньку?
— Да.
Я заметила, как выступили вены у него на шее, словно он стиснул зубы. Улыбнулась слабой, беспомощной улыбкой, а потом зашептала из последних сил:
— Я кормлю его мясом, в основном свининой, но можно и бараниной. Ему нельзя давать курицу, у него от нее понос. Он очень любит летать, ему нужно постоянно проветриваться. Особенно он любит луга, где можно поваляться в траве. Может найти речушку и сунуть морду в холодную воду, надо сразу дать ему подзатыльник, потому что он простудится. А я иногда сочиняю ему истории, чтобы его не мучили кошмары.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — Ричард опустил голову и посмотрел на меня с едва заметным страхом.
— Мы поженились, помнишь? Ты поклялся заботиться обо мне, а значит, о Феньке тоже. Мы с ним одно целое, — прошептала я.
— Марита, если ты умрешь, он тоже умрет, — сказал Ричард холодно.
Что? Нет. Нет! Я обреченно закрыла глаза. Не может все так закончиться. Я не могу позволить ему умереть.
— Не знаю, как глубоко вошел шип и что он повредил, — неожиданно заговорил Ричард. — Ты можешь потерять сознание от болевого шока.
— Ладно, — апатично отозвалась я.
Он неожиданно яростно меня встряхнул, заставив распахнуть глаза.
— Борись до конца, — холодно приказал муж и со всей дури постучал ногой в дверь, напротив которой остановился.
К счастью, я потеряла сознание раньше, чем мы вошли.
Смерть пахнет апельсинами.
Этот мягкий сладковатый аромат тоненькими змейками извивался в воздухе, взрывался, распылялся по пространству, оседал на коже, впитывался в поры, проникал в душу. Терпкий запах чувствовался повсюду.
Он был моей агонией.
Апельсинами пахло, когда я открывала глаза, когда пыталась вдохнуть, когда грудь разрывало от боли, когда я задыхалась. Апельсинами пахла даже рвота.
Вместо пота на теле выступал тягучий сок, лился по коже и заставлял меня метаться по постели, пытаясь от него избавиться.
Я чувствовала, как кто-то промокал мне лоб тряпкой, но этот кто-то не понимал, что меня не спасти. Запах апельсинов был повсюду.
Повсюду была смерть.
Я помнила те редкие мгновения, когда приходила в себя. Открывала глаза и пыталась глотнуть хоть немного свежего воздуха, но легкие его не пропускали. Губы пересыхали, кости ломило, голову, казалось, разрывало изнутри. И я возвращалась в апельсиновый сад.
Пока тело корчилось, борясь с инфекцией, я уходила в свой маленький мир. Апельсиновый мир.
В нем были красивые аллеи и изящные арки, увитые плющом, на котором росли фрукты. В саду ютились яблони, груши, персиковые деревья, но с веток каждого из них свисали апельсины.
Рядом со мной находился Фенька. Я его не видела, но знала, что он где-то поблизости. Его чешуйчатая морда наверняка скрывалась среди листвы.
