— У нас тяжких преступлений не бывает, — отчеканил офицер постарше. — Еще драка — ладно. Да и те редки. Виновные сразу наказываются, даже порою под суд идут.
— Что вы воображаете, гражданин Николаев? У нас — армия. Все на виду, — поддержал младший.
— Это… Произошло-то все не в казарме. Затаили зло, а в увольнительной свели счеты.
— Думайте, что говорите, — сурово произнес главный.
— Единственный вариант — потерпевшие навестили кого из знакомых. Раз вы говорите, будто уличной драки не было, — задумчиво добавил младший.
Становилось ясным — расследование на себя военные брать не будут. Им это тоже сто лет не надо. Вот и выдумывают предлоги и сказки о полной дисциплине.
— В любом случае надо опросить сослуживцев покойных. Вдруг кто что знает? Или — предполагает хотя бы.
Старший кивнул. Тут все было логичным.
— Забирайте тела, — обернулся он к сопровождавшим солдатам. — А вы можете ехать с нами. Сразу и проведете дознание. Я вам в помощь кого- нибудь из офицеров дам.
Убитых небрежно погрузили на последние сани. Были люди, а теперь — как дрова.
Милиционеры радостно потянулись прочь. Им хорошо, могут куда забрести, погреться. А тут — поезжай, узнавай.
Все-таки летом работать намного легче.
Капитан Питер Грэвс с утра пребывал в самом плохом расположении духа. Если говорить точнее — с того самого момента, когда дежурный сержант сообщил о пропаже троих солдат. Во второй половине прошедшего дня они отправились в город на поиски доступных женщин и с тех пор как сквозь землю провалились.
Нет, задержка по такому поводу — вещь вполне объяснимая, просто в душе капитана родилось какое-то тяжелое предчувствие. Тут еще грозные телеграммы от начальства накануне. Понятное дело, убытки большие, практически — целое состояние, а следов похищенного не обнаружено, вот наверху и мечут молнии. Тут бы по-хорошему сорвать зло на своих подчиненных, переместить его вниз по служебной лестнице, а те еще устраивают такое!
Сержанту, разумеется, перепало по полной программе, хотя прозвучавший набор слов не шел ни в какое сравнение с тем, что должны были услышать пропавшие гуляки. Причем количество предполагаемых слов и кар росло с течением времени.
Ближе к полудню Грэвс позвонил в местную комендатуру. Вдруг аборигены обнаглели настолько, что придрались к какой-нибудь ерунде и арестовали солдат? Но нет, в комендатуре сразу заявили — никаких чужих военнослужащих патрули не доставляли. И вообще, согласно договорам, уставам, правилам, законам и прочему, на иностранцев никто не обращает внимания. Разве можно доставлять неприятности союзникам, а если честно — истинным хозяевам огромного богатого государства?
Ничего не знали о судьбе пропавших и в русском гарнизоне. А в милиции просто не отвечали. Впрочем, у них со связью вечно имелись какие-то проблемы.
Однако ждать дольше не хватало терпения, а обратиться больше было не к кому. Не к коменданту же, таким образом делая его сопричастным к внутренним проблемам! И вообще, кто отвечает за порядком в городе?
Грэвс выругался в очередной раз и велел подать автомобиль.
Новое здание милиции на деле представляло старый дом, отданный органам правопорядка за ненадобностью кому-либо другому, более могущественному или горланистому. Здание было обшарпанным, но все-таки каменным и довольно большим, в два этажа. Главное же — там имелся большой подвал, который использовался в качестве места предварительного заключения мелких преступников, пока власти решали, отправлять их в тюрьму или просто накостылять по шее, да и отпустить на все четыре стороны с отеческим наказом больше законов не нарушать и вести себя прилично.
В безветрии повис бело-зеленый флаг Сибирской республики. Белое — снега, зеленое — тайга, так некогда пояснили Грэвсу, и американец был полностью согласен — эти два цвета доминировали на бескрайних просторах малонаселенной и отсталой страны. В зависимости от времени года. Прочих цветов словно и не имелось в здешней природе.
В фойе одиноко сидел дежурный в штатском — правительство никак не могло раскошелиться на единую форму для милиции, и сотрудники ходили кто в чем, выделяясь лишь повязками на рукавах. От этого все в государстве казалось временным, ненастоящим, дешевым, однако политики занимались более важными, с их точки зрения, проблемами. Впрочем, не решая и их.
— Мне к начальнику, — объявил Грэвс, и взятый с собой переводчик эхом озвучил ту же фразу на русском.
Что поделать, если английского здесь не знали даже высокопоставленные лица? А уж о простонародье и говорить не приходится. Темнота, бескультурье, окраина мира…
— Начальника в данный момент нет. Могу направить вас к дежурному следователю, — и, не дожидаясь ответа, добавил: — Второй этаж, дверь с номером семнадцать.
