— Адрес у меня есть. После победы обязательно загляну. Может, и на передовой увидимся. Ну, удачи вам, братцы!
Воспоминание промелькнуло и исчезло.
— Кстати, переходное Сибирское правительство присвоило Покровскому звание полковника через чин, а на следующий день — генерал-майора. Неудобно как-то: столько у него в подчинении было и полковников, и даже генералов, а сам так и оставался капитаном. Думаю, предложить ему для начала дивизию. Справится?
— С дивизией — да. Вот до корпуса еще чуть дорасти надо. Чересчур быстрый рост вредно сказывается на порученном деле. Но разве Покровский…
— Согласится, разумеется. Он же патриот страны. А тут еще Центр приказывает. У тебя ведь тоже имелись кое-какие сомнения, полковник?
— Очень мало, товарищ Сталин. Когда служба приносит непосредственную пользу… — продолжать Кротов не стал.
Не любил он льстить кому-то ни до революции, ни после. Теперь тоже не собирался менять привычки.
А вообще странно. Бороться против власти и в итоге узнать, что, оказывается, служил ей. Воистину чудны дела твои, Господи! Все мы фигуры в порою непонятной нам игре. Только ведь без фигур не бывает победы.
Хотелось о многом спросить Сталина, тем более сегодня он вроде был настроен на откровенность, только время уже поджимало. К утру надо быть уже в Смоленске, а сейчас — глубокая ночь. Пока доберешься… А вот повторится ли нынешняя беседа… Насколько Кротов изучил характер непосредственного начальника, а в ближайшее время наверняка правителя не огрызка империи, а вновь шестой части суши, тот предпочитает скрытность. Может, правильно на подобной высоте.
Сталин тоже посмотрел на часы:
— Вот и поговорили. Пора тебе. Удачи, полковник! Справишься, станешь генералом. Не век же в одном звании ходить.
— Разрешите идти? — Кротов привычно вытянулся.
Воздух снаружи пах весной. Казалось, уже пробивается первая трава, свежая, зеленая, а на деревьях набухают почки. В такую погоду хочется быть вдвоем, только войну еще никто не отменял. Но войны проходят. Была бы вечной Россия.
А личные дела… Придет и их время. Когда-нибудь, среди других дел…
ГЛАВА 21
Смоленск
Бронепаровоз тяжело вздыхал, словно мифический огнедышащий дракон из детских сказок. Но куда там какому-то дракону? Шестидюймовка Канэ на его платформе была заведомо мощнее и Змея Горыныча, и его европейских собратьев. Да еще на задней площадке имелось зенитное орудие Лендера для самообороны с воздуха. Петроградцы постарались, соорудили тяжелый бронепоезд, да еще назвали в память о былом морском величии страны «Ильей Муромцем».
На стене пакгауза висел плакат: «Все на защиту Отечества!» И ни слова о свободах, завоеваниях революции, прочей ерунде. В трудные времена главное вспомнить, что у тебя есть родина.
Вдалеке гремело. Хотя как — вдалеке? Бои шли практически под городом. Но тут хотя бы впервые с начала войны успели оборудовать позиции по всем правилам — развитую сеть ходов сообщений, даже несколько рядов колючей проволоки. И сил стало немного больше. Не так, чтобы очень, и все же…
Настоящие ударные группировки скрытно выдвигались на фланги, далеко от Смоленска. Там собирались уже подготовленные дивизии, сводные кавалерийские части, наконец-то прибывшие донцы. Даже поступившие танки и те находились в Южной группе.
Непосредственно под Смоленском оборону держали два полка. Плюс в резерве имелась спешно переформировываемая в дивизию Седьмая бригада, но ей бы еще хоть неделю на обучение и слаживание дать! Противник же продолжал упорно атаковать. Он видел перед глазами вожделенную цель и рвался изо всех сил. Хотя по всем правилам стоило бы остановиться хоть на денек, перегруппироваться, подвезти пополнение, снабжение, просто дать войскам хоть чуть отдохнуть. С другой стороны, порыв не терпит перерыва. Поляки надеялись, что неприятель тоже выдохся и вот-вот дрогнет, покатится назад, как часто откатывался в предыдущих боях, а там можно будет на плечах ворваться в желанный Смоленск.
— Поехали! — Кротов заскочил на паровозную лесенку.
Бронепоезд прогремел сцепкой, сдвинулся с места и тронулся вперед, набирая скорость.
Где-то впереди действовал его собрат, но тот относился к ударному типу и на вооружении имел лишь трехдюймовки и пулеметы.
Окраины города быстро отодвинулись назад. Обычные под Смоленском холмы, сады, лесочки, поля… В стороне открылась дорога с пылившей по ней длинной вереницей подвод. Переформирование переформированием, но все-таки один батальон Седьмой выдвигался ближе к фронту. В некогда свежих
