— Билеты хотел купить, — спокойно ответил Кротов. Он постарался ничем не продемонстрировать вполне понятного удивления. — А ты?
— Я — по делам газеты. И как — купил?
— Не достал. Откуда мне знать, что в Москве столько театралов? Вроде простой человек привык обходиться цирком. Или трактиром. Театр все-таки предполагает некую культуру.
— Ты, значит, непростой?
— Почему же? Обычный приказчик. Даже в гимназии не учился.
Кротов не лгал — он закончил кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище.
— Откуда тогда любовь к театру?
— Я и книги читать люблю. Должен же человек развиваться духовно в свободное время. Родители приучили, да и обязан человек чем-то интересоваться. Не одной коммерцией.
— Хочешь сказать, с самого начала ею занимался?
— Почему же? Жизнь была долгой, всякой. До войны — одно, после — другое. Да и повоевать немного пришлось. Как большинству из моего поколения. После марта уже стало бессмысленно, но и дезертировать не станешь. Правда, летом плюнул на все и ушел в нормальную жизнь.
— Революцию защищать не захотел? — проницательно спросила девушка. Кажется, в ее голосе промелькнуло осуждение.
— Чего ее защищать? Кому-то свобода, а кому-то — в окопах гнить? — с показным цинизмом отозвался Кротов.
И вспомнились сметающие все на пути орды дезертиров. Вооруженные, наглые, слова поперек не скажи. Свобода! Делить чужое имущество, распоряжаться жизнями случайно встреченных людей, превращаться на глазах в скотину. Вот уж действительно, не приведи господи видеть русский бунт!
Кто-то оставался в полках, по привычке ли, ради кормежки, из остатков страха перед начальством, которое порою поднимали на штыки… Только воевать оставшиеся не желали, несмотря на все уговоры многочисленных заезжих агитаторов. Долгая и страшная агония налаженного армейского механизма…
— До того же гнил.
— До того присяга была. Вещь святая. Дал ее — будь добр, исполни согласно долгу и совести. А ради каких-то чужих людей, пребывающих в эмпиреях, да за-ради своих теорий и положения готовых гнать людей на убой…
— Ты офицер?
— Был, — не стал лгать Кротов. Если девушка из всемогущего Комитета, на что указывало многое, все равно с легкостью узнают всю дореволюционную часть подноготной. — Кому-то же надо.
Хорошо, времена, когда за погоны на плечах легко расплачивались жизнью, давно миновали. Любой бардак рано или поздно приобретает видимость относительного порядка. Просто потому, что в противном случае представляет опасность для самих правителей, вне зависимости от их взглядов и прочего. Многим ли по душе, когда прямо на улицах безнаказанно совершались убийства? Где гарантия, что при очередной прогулке вдруг не станешь следующей жертвой? Да и не только прогулке. Сколько людей отошли в мир иной прямо у себя дома?
— Тогда объясни мне, зачем ты вмешался там, у театра?
Значит, все-таки видела. Потому и запомнила, да и прогулка — лишь попытка вытянуть информацию, как ни горестно сознавать. Хорошо, что не назвал фамилии. Только известности не хватало!
— Машинально. Увидел — сосед тянет пистолет. Не ждать же, когда выстрелит? Нормальное поведение нормального человека. Дина, я все понимаю, сенсация и все такое, аршинные заголовки: «Сибиряк-офицер спасает кого-то там», но тебе это очень надо? Мне — нет. Не люблю привлекать к себе внимание. Мне-то осталось здесь пара дней, а потом поеду дальше. Хочешь — называй вообще без имени.
Было не слишком удобно просить женщину о таком. Все-таки ее хлеб, а тут — газеты наверняка будут продаваться моментом, деньги и прочее, и потому реакция удивила. Писаревская неожиданно рассмеялась, весело, искренне, так, что за один только смех можно было простить все.
— Ты не понял. Я веду рубрику «Культура». Новые веяния в связи с развитием свободы и освобождением от власти цензуры, все, что зарождается среди молодежи, а новости — это не мое. Просто хотела свести тебя с людьми, которые с радостью бы взяли интервью, но если ты так не хочешь… Зря. Стал бы знаменитым. Известность всегда помогает в делах.
— Не хочу я известности, — искренне отозвался Кротов. — Мне так хорошо. Да и уезжаю я. Зачем мне, чтобы по дороге узнавали? Я покой люблю.
— Как знаешь. Но все-таки зря. И спасал тоже. Я, кстати, тоже уезжаю, — и уточнила, — в Питер. Там будет конференция по молодежной культуре.
— Когда? — Новость пришлась кстати сокровенным желаниям Кротова.
— Послезавтра. Поэтому — предупреждаю следующий вопрос — встретиться нам скорее всего не придется. Сегодня и завтра я буду ужасно занята. — И добавила с нынешней свободой обращения: — Хотя, не скрою, познакомиться было интересно. А то давай зайдем к нам. С репортерами поговоришь. Мы
