— Вы кто по званию? Насколько поняла, прислать обещали настоящего офицера.
— Поручик военного времени. Так что, не знаю, насколько настоящий. Но воевал, даже батальоном одно время командовал. Меньше месяца, потом меня ранило, — коротко оповестил Николаев.
Можно было добавить о наградах, да только интересно ли женщине? Да и не о симпатиях и впечатлениях речь. Исключительно дело. Которое выполнять не стоит.
— Хорошо, — кивнула каким-то мыслям Роза. — Покровский весьма не любит штатских. До сих пор зовет их тыловыми крысами, пусть война давно закончилась. И еще обвиняет их в былых бедах. Он вообще редкий реакционер. Даже октябристы и кадеты для него едва не революционеры.
— Справедливости ради, все эти кадеты были весьма замешаны в революции. Как и октябристы. Потому точка зрения понятна.
— Конечно, понятна! Вот такие спят и видят, как вернуть старые порядки!
— У каждого это… свои представления о счастье, — философски заметил Николаев. — Там ведь было немало хорошего. Могучая держава, спокойная жизнь…
— Угнетение, отсутствие свободы, — продолжила Роза. — Нам сюда, — она кивнула на вход в какое-то заведение. — Надо сыграть достоверно. Прежде — ужин, потом там на втором этаже имеются номера. Иначе кто-нибудь заметит, и вся операция сорвется. Только ничего такого не думайте. Мы просто переночуем в одном номере, и все. Чтобы я потом могла сказать о случайном знакомстве с офицером. Все равно, русская колония не настолько велика, и мало ли…
Николаев лишь пожал плечами. Мол, вам виднее.
— Скажите, новости на план не повлияют? — спросил он, когда уже заняли столик и ждали заказа.
— Какие новости?
— Как? Это… война все-таки.
— А мы тут при чем? — удивилась Роза. — Это касается Московии и ее нового правителя. Будем надеяться, поляки быстро дойдут до Москвы, а там власть у них переменится.
— У поляков?
— У русских.
— А чем вам их новая власть не угодила? — поинтересовался Николаев. — Где мы, где они… И потом, их право…
— Вы что, не понимаете? Из всех кандидатов это худший.
— Откуда мне знать? И потом, это… как вы определяете, хороший он или плохой? Наверно, сказать можно будет лишь по прошествии некоторого времени. И потом, мы вроде почти союзники. Я уже слышал здесь разговоры о добровольцах, которые якобы собираются для отправки в Россию. По одной версии, набирает их как раз Покровский. Впрочем, все пока, как понимаю, это… на уровне сплетен. Но вдруг правда? Что тогда?
— Не думаю, — после некоторого раздумья сообщила женщина. — Что ему там делать? В Сибири сейчас Покровский — крупная фигура. А что его ждет там? Обвинение в контрреволюционности действительно и в Московии. Он же там тоже успел отличиться. Зачем же ехать? Чтобы быть арестованным? Даже в лучшем случае ничего ему не предложат. Он же не полковник и не генерал. Да и генералов там этих…
— Не всегда человек, это… гонится лишь за личной выгодой. Имелось у нас представление о чести. Покровский — офицер кадровый, должен помнить…
— Все честные люди боролись за свободу, а он…
— Честь вообще-то несколько иное. Верность присяге, к примеру…
— Улыбайтесь, — вдруг прошипела Роза. — На нас смотрят.
И сама засмеялась с некоторым наигранным жеманством, словно услышала весьма сомнительный комплимент или намек на грани приличия.
— Разве можно такое говорить порядочной бедной женщине?
— Но мужчине такого точно не скажешь, — попытался поймать тон Николаев.
Ох, отвык он уже от подобных бесед! Положение не позволяет. Да и круг общения несколько иной. Нет, легкомысленные женщины попадаются часто, так все по службе, и никакого флирта быть не может.
— Скажете тоже! — вполне натурально развеселилась Роза. Даже щечки покраснели, словно она была юной наивной институткой. — Разве это возможно в природе?
— Вот и я говорю: нет! Но скажите, в Харбине все женщины настолько очаровательны? Впрочем, не отвечайте. Любая женщина померкнет рядом с вами. Вам жить не здесь, а минимум в Париже. На зависть парижанкам.
Несколько француженок, в разные годы встреченных Николаевым и до войны, и сравнительно недавно, впечатления красоты не оставили. Обычные женщины, свои намного лучше. Может, в постели, но так далеко отношения не заходили. В крайнем случае — случайный разговор.
— О! — Роза даже глаза закатила. — Париж — это мечта! У нас тут Азия!
— До самого Урала, — в Париже Николаев себя не видел. Можно взглянуть, интересно побывать в овеянном легендами городе, но вот жить там… И на
