голосом. Он не раз убеждался в действенности такого способа передачи голосовых вибраций. В дальнейшем это наблюдение сыграло существенную роль при практической разработке телефона.
Когда Жизель лежала в коме, Салли общался с ней так же, как Белл со своей матерью. Он приникал губами ко лбу жены и старался пробудить в ней воспоминания об их прежней жизни. «Помнишь нашу первую квартиру? Помнишь желтую раковину? Помнишь Италию? Помнишь фисташковое мороженое? Помнишь, когда родился Джулз?»
Он говорил и говорил. Иногда целый час подряд. Салли надеялся, что голосовые вибрации проникнут в ее мозг. До катастрофы он всегда умел рассмешить жену. Салли мечтал вспомнить настолько смешной эпизод, чтобы Жизель, услышав его слова, вдруг проснулась и сказала: «Конечно помню…»
Она не просыпалась, но Салли не оставлял усилий. Даже в тюрьме он старался уединиться, садился, закрывал глаза и начинал мысленный разговор с женой. Ему казалось, что его слова, обращенные в мысли, найдут путь к больничной палате и койке Жизели. С самого дня катастрофы и до дня ее смерти Салли больше всего хотел услышать ее голос.
Услышать ее голос.
Но так и не услышал.
Вот почему Салли бесили утверждения о звонках с небес. По той же причине он разжился в редакции блокнотами и папками, а к ним прикупил диктофон. Он решил начать собственное расследование.
Говорите, вам звонят с небес? Сам он уже пробовал туда позвонить. Неоднократно. Он просил Жизель перезвонить ему. И… ничего. Нет никаких небес. Мертвые молчат.
Настало время всем признать эту нехитрую истину.
Еще во время подготовки к собранию стало понятно: зал ратуши слишком мал. Новым местом проведения избрали спортзал школы. Оттуда вынесли трибуны, поставив ряды складных стульев. Теперь зал мог вместить почти две тысячи человек.
Во вторник, к шести часам вечера, все места были заняты.
У задней стены соорудили небольшой подиум – прямо под американским флагом и белым транспарантом с надписью: «Колдуотерские баскетболисты – чемпионы округа 1973, 1998 и 2004 гг.». На подиуме устроились пастор Уоррен, отец Кэрролл, Джек Селлерс в форме, что подчеркивало соблюдение всех приличий, и юрист из окружной администрации – толстяк, живот которого перевешивался через ремень, а сам он без конца вытирал потный лоб.
Мэр Джефф Джекоби был в рубашке с открытым воротником и темно-синей спортивной куртке. Поднявшись на подиум, он постучал по микрофону и произнес:
– Добрый вечер.
Микрофон отчаянно фонил. Собравшиеся заткнули уши.
– Алло, проверка… Проверка. Так лучше? Алло, проверка…
На собрание допускались только жители Колдуотера, у входа предъявлявшие водительские права. Журналистов в зал не пустили, и они остались снаружи: в основном сидели в машинах, включив двигатели, чтобы не мерзнуть. Приезжие тоже собрались под фонарем на стоянке и грели руки над костром, разведенным в металлической бочке. Полицейские Рэй и Дайсон поочередно обходили здание школы по периметру, но каждый понимал: если толпа вздумает хлынуть в зал, она их просто сметет.
Наконец мэр усмирил микрофон.
– Итак, – начал он, – полагаю, вам всем известно, почему сегодня мы здесь. События в Колдуотере, и прежде всего смелость нашей Кэтрин, первой решившейся заявить об этом во всеуслышание… все это поистине знаменательные события.
Кэтрин, сидевшая в первом ряду, скромно кивнула. Собравшие одобрительно загудели.
– Но эти же события бросили нам вызов, и не один.
Снова гул.
– Сейчас нам приходится решать проблемы, связанные с большим количеством приезжих, непривычным для нас скоплением машин, общественной безопасностью. Помимо этого, мы постоянно находимся в поле зрения корреспондентов газет и телевидения.
Гул стал громче. Джек ерзал на стуле.
– Часть упомянутых вопросов мы сегодня постараемся обсудить. А теперь я уступаю микрофон отцу Кэрроллу.
Отец Кэрролл подошел к микрофону, неторопливыми движениями отрегулировал высоту стойки. Пастор Уоррен сидел и ждал. Он сказал мэру, что не привык выступать перед светским собранием и отец Кэрролл намного успешнее справится с этой задачей. Движения католического священника были не просто спокойными, а исполненными царственного величия – так думалось Уоррену.
– Вначале давайте помолимся, – предложил отец Кэрролл. – Да дарует милосердный Господь нам силу, дабы в этот вечер…
Собравшиеся склонили голову. Салли, сидевший рядом с проходом, опустил руку в карман и нащупал блокнот. Затем он сунул руку в другой карман и нажал кнопку записи диктофона.
