– Мы стараемся помочь человечеству!
– Вы толкаете людей на самоубийства!
– Это Америка! У нас есть право на нашу религию!
– У вас нет права навязывать вашу религию нам!
– Бог все видит!
– Лжецы!
– Спасите ваши души…
– Мошенники!
– Ангелы Господни…
– Заткнитесь!
– …доберутся и до ада…
– Чокнутые!
– Сами вы чокнутые!
– А ну, отойди от меня!
Кто-то замахнулся, кто-то сделал ответный выпад, и обе группы, словно струйки воды из двух опрокинутых стаканов, беспорядочно слились, образовав новый поток. Плакаты полетели в снег. Кто что кричал – теперь было не разобрать. Люди толкались и бежали: одни в гущу потасовки, другие – прочь.
Пастор Уоррен поплелся к выходу. Ему было страшно.
– Предлагаю немедленно прекратить стычку! – послышалось из динамиков подъехавшей полицейской машины. – Это касается всех!
Джек Селлерс выпрыгнул из машины. Следом выскочил Дайсон.
– Разойдитесь! Все! Немедленно! – кричал Джек.
Их было двое против нескольких сотен.
– Сделайте что-нибудь! – услышал он чей-то крик. И следом: – Помогите нам! Сюда!
Джек оглядел противоборствующие группы. Верующие в основном оборонялись, протестующие действовали более агрессивно.
– Вызови подкрепление из Мосс-Хилла и Данмора! – крикнул он Дайсону.
Здесь был нужен целый отряд, умеющий справляться с уличными беспорядками. В крупных городах у полиции есть щиты, бронежилеты, шлемы, баллончики со слезоточивым газом, электрошокеры. На Джеке была всего лишь зимняя куртка, а вооружение состояло из полицейской дубинки и револьвера в кобуре. Но он знал, что ни при каких обстоятельствах не вынет оружие. Даже для стрельбы в воздух. К дерущимся спешили телерепортеры и операторы.
– ПРЕКРАТИТЕ! – во всю мочь рявкнул Джек, устремляясь в толпу. – РАЗОЙДИТЕСЬ!
Его никто не слышал. Джек схватился за дубинку, но едва пальцы сжали рукоятку, он подумал о Робби. Джеку вдруг показалось, что сын наблюдает за ним, оценивая каждый его шаг.
Проталкиваясь сквозь толпу и пытаясь определить, где чья сторона, Джек увидел парня в желто-коричневой куртке. Заслоняя лицо локтем, парень тянул нараспев: «Спаси меня, Отче. Спаси меня, Отче». Джек поспешил к нему, и вдруг на голову его обрушился сильный удар. Он потерял равновесие, но не упал, а опустился на четвереньки. Зрение затуманилось. Крики становились все громче. Шум поднимался к небу, словно дым от сжигаемых листьев, и разносился над некогда спокойным Колдуотером.
Хлеб поджаривался сразу в пяти тостерах. Опорожнив их, Саманта сложила ломтики на большую тарелку и понесла туда, где на полу сидела Тесс, окруженная несколькими десятками верующих. Со Дня благодарения Тесс теперь каждое утро приглашала их на завтрак. Люди приходили группами, быстро ели и уходили, уступая место другим. Часть верующих в это время стояла в супермаркете в очереди за хлебом, джемом и коробками хлопьев. Это тоже сделалось частью утреннего ритуала.
Поначалу Тесс испытывала определенную неловкость. Она не стремилась наряжаться, надевала старые свитера и джинсы. Но люди с восторгом принимали в ней все, даже поношенную одежду. Тесс была избранной, и люди постоянно наблюдали за ней, особенно когда, как им казалось, она этого не видит.
Однако главный интерес был, конечно же, направлен на телефонные звонки ее матери. Содержание разговоров Рут и Тесс приводило верующих в состояние, близкое к экстазу.
– Как течет время на небесах? – однажды спросила Тесс. – У вас есть завтра и вчера?
В трубке послышался смех матери.
–
– А свет есть?
–
