– Мутная история, – поморщился Элиас.
– Должно быть, Элвуд сечет в электронике и телефонах.
Они замолчали. Салли выглянул в окно. Опять сумерки. День прошел незаметно. Меньше чем через сутки в Колдуотере начнется грандиозное шоу. Трибуны, забитые до отказа. Миллионы зрителей у телевизионных экранов и компьютерных мониторов. Границы Колдуотера расширятся до размеров всего мира. Затаив дыхание, люди будут ждать, надеясь увидеть и услышать разгадку величайшей тайны о существовании загробной жизни.
Его размышления прервал настойчивый стук в дверь.
Салли повернулся к двери и замер.
Настойчивый стук повторился, уже громче.
У Салли свело живот.
– Вы кого-нибудь ждете? – спросил Элиас.
Салли покачал головой. Он заглянул в дверной глазок, и его пробрала дрожь. Знакомое тошнотворное чувство, повторения которого не могло и не должно быть. Он же обещал себе, когда выходил из тюрьмы.
– Полицейский инспектор Селлерс, – представился человек в форме. – Вам необходимо поехать со мной.
Кэтрин и Эми стояли на невысоком холме, откуда открывался вид на футбольное поле и сверкающую огнями сцену. Заметно похолодало, и Кэтрин, зябко ежась, подтянула шарф повыше.
– ПРОВЕРКА… ПРОВЕРКА… ПРОВЕРКА… – летел в морозный воздух мужской голос, усиленный множеством динамиков.
Кто-то из звукооператоров проверял микрофоны. Казалось, над сценой сияет маленькое солнце – до того там было светло.
– Ну и как тебе все это? – спросила Эми.
– Широко они размахнулись, – ответила Кэтрин.
– Ты еще можешь отказаться от участия.
– Это уже не мне решать. – Кэтрин улыбнулась одними губами.
– ПРОВЕРКА… РАЗ-ДВА… ПРОВЕРКА… – разносилось над стадионом и окрестностями.
Шла завершающая стадия приготовлений. Это тоже снималось и передавалось в эфир. Эми насчитала не менее полудюжины телеканалов. Рослые операторы в теплых куртках. Камеры на их плечах чем-то напоминали базуки. Все они были направлены на сцену. У Эми вдруг защемило сердце. Какая вопиющая несправедливость: она сейчас тоже должна была бы находиться там, вести репортаж для Девятого канала.
Потом ее охватило совсем другое чувство – облегчение. Так чувствует себя студент, узнав, что ему не надо сдавать экзамен.
– Я могу с ними поговорить, – предложила Кэтрин.
– О чем?
– Скажу, что не стану участвовать, если тебя не вернут в программу.
– Пару минут назад ты утверждала обратное. Ты сказала: «Это уже не мне решать».
– Я не отказываюсь. – Кэтрин пожала плечами. – Просто могла бы внести некоторые изменения.
– Зачем из-за меня осложнять себе жизнь?
– Не будь дурочкой, – улыбнулась Кэтрин. – Как раз из-за тебя я бы это и сделала.
Впервые за все месяцы знакомства с Кэтрин Йеллин Эми вдруг воочию увидела Дайану. Она поняла особые отношения, существовавшие между сестрами, и причину, почему смерть Дайаны стала для Кэтрин столь тяжелой утратой. Главным качеством Кэтрин была верность, а верности в одиночку не бывает.
– Спасибо, Кэтрин. Не надо с ними говорить. Что случилось, то случилось.
– Ты пробовала еще раз позвонить Рику?
– Да. Он не отвечает. Не хочет общаться со мной.
Кэтрин опустила глаза.
– Ты что? – насторожилась Эми.
– Да вот, думаю.
– О чем?
– Мы с тобой похожи. Ты не можешь заставить своего абонента ответить. А я – позвонить мне.
Изобретя телефон, Александр Белл потом еще десять лет был вынужден защищать свой патент. Он делал это более шестисот раз. Его первенство оспаривали конкурирующие компании и алчные индивидуумы. Шестьсот раз! Белл настолько устал от судебных тяжб, что перебрался в Канаду. Там, по свидетельству очевидцев, вечерами он любил сидеть в каноэ, курить сигару и разглядывать небеса. Белла до глубины души огорчало, что люди обвиняют его в краже самого драгоценного – его же идей. То же делали и юристы, но в форме предположений и вопросов. Иногда вопросы бьют больнее, чем оскорбления.
