мыслями, его ответ фактически слово в слово повторил рассказ мадемуазель Бержье. На другой день после погребения Клода Пенана сторож зашел в дом. Все было тихо и спокойно, ничего подозрительного в глаза не бросалось, но у Альбера возникло смутное ощущение, будто что-то не так. Он проверил подряд все помещения, с первого этажа до последнего, в том числе и мансарду. И вот там его поджидал сюрприз. Чердак всегда утопал в пыли, поскольку Мари там не убирала, Альбер же поднимался наверх крайне редко. Но в тот день сторож заметил на полу странные борозды, похожие на заметенные пылью дорожки. Намеренно заметенные. Словно кто-то разгуливал по мансарде, а затем спохватился и попытался уничтожить свои следы перед уходом. Альбер осторожно и тщательно осмотрел каждый закоулок, никого не увидел, зато нашел улику — отпечаток подошвы. Один-единственный. Он сохранился в темном углу, рядом со стопками старых газет и журналов, которые дед Каталины держал на чердаке.
Дед не был сумасшедшим, ни в коем случае. Если прошлой, ночью она рассуждала верно, то завещанные дедом вещи бесспорно являлись подсказками, способными помочь ей разыскать нечто. Зная историю жизни деда, нетрудно предугадать: «нечто» наверняка связано с часовней Святой Екатерины, Приоратом Сиона и потомками Христа. Мудрый Альбер высказал предположение: доказательства существования священного рода (если они есть) не обязательно сосредоточены в одном месте и могут храниться где угодно. Разумная мысль. Только не все доказательства равноценны, и каждое из них разные исследователи могут истолковать по-своему. Дед предпринял титанические усилия, пытаясь привести внучку к желанной цели, значит, речь идет о неслыханном, грандиозном открытии. Основанном отнюдь не на вере, а подкрепленном надежными свидетельствами, не оставляющими простора для толкований. Ведь дед, по меткому замечанию того же Альбера, не верил в то, что нельзя доказать.
Но в цепи, казалось бы, безупречных логических построений просматривалось слабое звено: открытие, подаренное дедом Каталине, могло в результате оказаться полным вздором при условии, если собранные доказательства не оказались бы настолько весомыми и значительными, как воображал дед. Но тогда зачем кто-то взял на себя труд обыскивать его дом и тревожить завещание в адвокатской конторе? Каталина не сомневалась, дед был знаком с Плантаром и Шеризе. Трудно представить, будто он не имел с ними никаких контактов. Оба господина возглавляли обновленный Приорат Сиона, а дед положил жизнь на изучение истории ордена и связанной с ним тайны потомства Христа. Судя по информации, почерпнутой в Интернете и книгах, многие маститые писатели и прожженные журналисты (и даже Би-би-си) стали, возможно, орудием распространения лжи и полуправды в руках великих манипуляторов Плантара и Шеризе. В свете всего обнаруженного Каталина не могла поручиться, что дед не угодил в ту же ловушку. Он думал, будто совершил важное открытие, более того, переворот в истории человечества. А на поверку его триумфальная находка обернется очередной ловко сплетенной выдумкой.
Следовательно, весьма актуален вопрос: что конкретно представляет собой современный Приорат Сиона?
Поразмыслив, Каталина пришла к заключению: она не найдет ответа в книгах или в Интернете и потому решила отправиться прямиком в логово льва — штаб-квартиру Приората Сиона. Конечно, наивно полагаться на интуицию, рассчитывая, что она поможет понять, насколько серьезная организация новый Приорат. Но журналистское чутье, нюх на правду никогда не подводили Каталину. И кроме того, разве у нее оставался выбор?
Каталина представляла себе проблему очень просто: если Приорат не был фарсом, следовательно, у деда имелся шанс найти подлинное свидетельство истины, а если существующая ныне структура не имела ничего общего с прежним тайным обществом, тогда Клод почти наверняка пал жертвой обмана.
И как в эту картину вписывались злоумышленники, проникшие в кабинет д’Аллена и усадьбу в Жизоре после смерти деда, обыскали вещи, но ничего не унесли? Существовало несколько вариантов объяснений, и они тоже находились в прямой зависимости от проблемы номер один. Два из них казались наиболее очевидными: если Приорат настоящий, то неизвестные искали материалы, указывавшие, как далеко продвинулся дед в своих исследованиях; если Приорат являлся надувательством, тогда обманщики скорее всего пытались застраховать себя от разоблачения.
Как бы там ни было, все снова сводилось к одному: что такое современный Приорат — обыкновенная утка или серьезная организация.
Каталина на машине уже въехала в Париж. Как ни странно, сейчас она вздохнула с облегчением, влившись в плотный поток напряженного уличного движения большого города. Глупость, конечно, но почти две трети пути молодую женщину не оставляло чувство, будто ее преследуют. Что-то насторожило Каталину в автомобиле, висевшем у нее на хвосте всю дорогу. Она явно видела его раньше… В Жизоре, вспомнила она, он стоял на обочине на выезде из усадьбы. Может, ей померещилось, и это другая машина? В конце концов, в мире производят миллионы одинаковых машин, и все-таки… Водитель свернул в сторону за двадцать километров от Парижа, однако тревога не улеглась.
Утром, поговорив с Альбером, Каталина сделала четыре телефонных звонка. Прежде всего она связалась с редакцией своей газеты в Мадриде и уговорила шефа дать ей еще один отгул, поклявшись будущими детьми явиться на работу как штык в одиннадцать утра во вторник. Затем она аннулировала свой авиабилет и забронировала новый на самолет, вылетавший завтра без десяти семь утра из Орли. Потом она дозвонилась до отеля в Париже и заказала номер: из-за очень раннего рейса разумнее представлялось переночевать в городе, чем возвращаться в Жизор, а в середине ночи мчаться обратно, чтобы успеть в аэропорт на регистрацию. Наконец, она позвонила в контору д’Аллену и попросила его устроить встречу с кем-нибудь из членов Приората в представительстве ордена в Париже. Адвокат немедленно ответил, что даже не подозревал о существовании подобной организации, чему Каталина совсем не удивилась. Тем не менее она проявила настойчивость, сказав д’Аллену, что наверняка у него обширный круг знакомств и большие связи, и с их помощью, пусть и не напрямую, он мог бы договориться о такой встрече. Д’Аллен сдался и пообещал кое-кому позвонить и посмотреть, что можно сделать. Он перезвонил Каталине через час, очень довольный, и сообщил: через своего друга из министерства внутренних дел он сумел договориться о встрече в
