Я уже ничего не понимала, но видела, что его случившееся потрясло.
– Самое странное, – вновь заговорил Сонхейд, продолжая смотреть исключительно на пламя, – убийца был один. И они его знали. Впустили сами, замыкающий блок был открыт изнутри… Снова.
Я слушала оборотня не перебивая, но в то же время мне почему-то все чудилось лицо той рыжей женщины, лицо, искаженное жуткой гримасой, как у маньяка-убийцы.
Неестественно быстро Сонхейд развернулся ко мне, окинул взглядом и закрылся наглухо – снова прямая спина, расправленные плечи, вид уверенного в своей силе зверя и пристальный властный взгляд.
– Ты голодна? – Вопрос прозвучал так, что не ответить было бы страшно.
– Ннне… да, очень голодная, – солгала я.
Мой ответ Сонхейда не обрадовал, однако оборотень мгновенно поднялся, видимо, чтобы сопроводить меня в столовую. А я…
– Жаль, вы ведь на мгновение стали почти нормальным, – тихо прошептала, глядя на лорда.
– Устал, – его голос стал хриплым и злым, – более подобного не повторится.
Мне молча протянули руку. Я не отреагировала, осторожно спросив:
– А о каком важном разговоре вы говорили в ванной?
Сонхейд медленно сложил руки на груди, не отрывая от меня пристально-неприязненного взгляда. И да – промолчал.
– И все же, – упорствую. – Так о чем вы хотели поговорить?
Он продолжал молчать. Я – смотреть на него снизу вверх с надеждой, что Сонхейд станет вновь нормальным… почти.
– Ты очень красивая, – неожиданно произнес лорд.
Почему-то комплиментом это не прозвучало. Затем оборотень продолжил:
– Отказаться от выбора зверя болезненно, а ты исчезла. Я начал поиски, едва вернул человеческий облик, но тебя не было. Ни тебя, ни твоего запаха, и имя Эллис Утхенем оказалось не твоим.
Лицо лорда передернулось от злости. А я… я смотрела на него округлившимися от ужаса глазами, просто не веря… Не желая верить! Не понимая… не…
– Эллис? – переспросила вмиг охрипшим голосом.
И уютная гостиная с теплом от ярко пылающих дров в камине, с мягким полумраком и чувством защищенности словно отступила, впуская сонм жутких обрывочных воспоминаний: холодная Аляска… парни с юрфака, с которыми я поехала, вместо заболевшей в последний день перед отъездом соседки по общежитию… Студенческий лагерь на берегу озера… Лагерь охотников неподалеку… Дик Эванс со шкурой волка в руках, которую он выпросил у странных, мрачных и неразговорчивых охотников… Он вообще всех и всегда уболтать мог, вот и тех уговорил… И шкуру принес, и все ее трогали… Я не смогла – с нее еще капала кровь… А наши перепили пива и, смелые в пьяном угаре, все перемазались этой волчьей кровью… Один из охотников, вернувшийся за шкурой, увидев это, как-то странно смотрел на парней… С неприятной злой улыбкой.
Ночь… Жуткая, лунная, приближающийся вой… Крики и хрипы в лагере охотников… Нападение стаи волков на нас, сонных, перепуганных, выбежавших из палаток… И вожак стаи, огромный серебристо-серый волк с жуткими желтыми светящимися глазами!
Меня отвлекла острая боль в ноге – только тогда я осознала, что в ужасе смотрю на Сонхейда, неосознанно пытаясь отползти к краю дивана! Потому что только сейчас я вспомнила, где видела эти глаза! И эту звериную скорость и…
– Ты вспомнила. – Лорд криво усмехнулся.
Я не смогла ему ответить… Перед моими глазами словно воочию встало жуткое видение – охотник, орущий от ужаса, его быстрый бег по нашему лагерю… И серебристо-серый волк, настигающий… Прыжок – и, вцепившись в горло, волк выдирает кусок плоти… человек, булькая и захлебываясь кровью, падает практически в шаге от застывших от ужаса нас с Диком…
– Ким, без истерик, – как-то угрожающе приказал Сонхейд.
В следующее мгновение в гостиной раздался дикий вопль.
Мой.
Я заорала так, что оглушила саму себя, вскочила с дивана и, игнорируя жуткую боль в ноге, побежала к двери. Я рвалась к ней изо всех сил, я почти добежала и забилась в сильных руках, подхвативших уже у выхода. Я кричала, дралась… все что угодно, только бы отпустил, только бы не трогал, только бы…
– Ким, прекрати! – окрик, не возымевший никакого эффекта. – Ким, хватит!
Он вернул меня обратно, сел на диван, усадил орущую, вырывающуюся меня на колени, сжал, как маленького ребенка, пережидая истерику.
Не знаю, сколько времени так прошло, я, сорвав голос, уже только всхлипывала с подвываниями, Сонхейд продолжал крепко удерживать, в камине потрескивал огонь, за окнами начался дождь…
– Удивительно, – едва я обессилела, произнес лорд, – сейчас у тебя истерика, а тогда… Невероятно, Ким.
