— Тебя трудно читать, Несущий Слово, и трудно открыть, — заметил Прейто. — Я впечатлён. Другие бы сломались ещё несколько дней назад.
— Во мне нечего ломать.
— Ты убил лорда-примарха Вулкана?
— Вопросы и ответы, — проворчал Нарек.
— Сегодня для протокола.
— Нет, не я. Хотя и мог, если бы было чем.
— Кто это сделал?
— Я не знаю. Могу только предположить, что это сделал бессмертный человек, которого я знаю под именем Джон Грамматик, или, возможно, его неизвестный мне сообщник.
— У нас нет никаких данных про Джона Грамматика на Макрагге или…
— Я уже говорил. Он не оставляет следов. Я не знаю, что с ним случилось, но его целью было убить Вулкана.
— Что за оружие он использовал?
— Я не совсем понял. Копьё, созданное из силы Императора.
— И он им воспользовался?
— Возможно, он. Возможно, Кёрз. Кёрз тоже там был.
— Что случилось с Кёрзом? — спросил Прейто.
— Не знаю.
— Там были эльдары? Мы обнаружили неопровержимые доказательства, что использовалось их оружие.
— Нет. Их оружие использовал сообщник Грамматика. Хотя, похоже, их хозяева — эльдары.
— Что-нибудь ещё?
— Ничего.
Тит вышел из камеры и закрыл дверь. Щёлкнул замок. Снаружи, в мрачном коридоре одного из самых глубоких отрогов Крепости Геры его поджидал Мстящий Сын.
— Его рассказ изменился? — спросил он.
— Нет ни малейших намёков на расхождения, повелитель, — доложил Прейто. — Он продолжает свой странный рассказ о бессмертных ассасинах и Кёрзе. Я не могу сказать, правда это или ложь, но его показания сходятся с вещественными доказательствами, и, судя по тому, что мне удалось прочитать в нём — он верит в то, что говорит.
— Он не лжёт?
— Похоже, повелитель, у него нет причин лгать.
Жиллиман покачал головой.
— Я не понимаю. Он — Несущий Слово. Они оскорбили наш легион, как никто другой. Сейчас он на Макрагге, один, после Калта, но, несмотря на это, не выказывает ни вины, ни стыда, ни лжи, ни даже страха.
— Я думаю, он — весьма исключительный человек, повелитель. Я думаю, что он, возможно, в чём-то похож на кузнеца войны Дантиоха. Хороший человек, волей судьбы оказавшийся на неправильной стороне.
— Он — союзник?
— Не такой, как кузнец войны. Дантиох сам пришёл к нам и отказался от своего легиона. Нарек продолжает оставаться опасным. Он относится к нам как к врагам и по-прежнему верен Несущим Слово. Но он — лоялист.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Каждый день, когда я задаю вопросы, отвлекая его разум, я проникаю всё глубже, чтобы узнать скрытые истины. Он верен своему легиону, но это верность духу и принципам легиона, а не тому, чем он стал. Я чётко вижу две вещи.
— Какие?
— Во-первых, он удивительно целеустремлён и решителен. У него есть чёткая цель, которую почти страшно читать. Во-вторых, сама цель. Он хочет немедленно, что вызывает беспокойство, убить вашего брата Лоргара. Он живёт только ради этого.
— Это точно?
— Если не так, то это лучшая психическая обработка, с которой я когда-либо сталкивался. Что нам делать?
— Возвращайся завтра и задавай те же самые вопросы. Продолжай так каждый день, пока мы не узнаем правду.
— А что потом, повелитель?
— А потом, — ответил Жиллиман, — я прикажу казнить его как предателя и еретика.
