Те, другие, плыли и плыли по просторам вселенной; они пережили и великие потери, и великие испытания – пока не достигли удивительных мест, где можно было осесть и отдохнуть.
– Остановись, – тихо говорит Пи.
Все это входило в ее сознание, все находило место и обретало смысл. Разрозненные факты собирались в единую мысль.
– Перестань говорить
Помедлив, голос согласился. Он подчинился Пи, как когда-то она подчинилась голосу.
«МЫ. МЫ НАШЛИ УДИВИТЕЛЬНОЕ МЕСТО, ГДЕ МОЖНО БЫЛО ОСЕСТЬ И ОТДОХНУТЬ».
Найденная планета была не просто пригодна для жизни; она была своего рода батареей, источающим энергию живым существом, на груди которого пережившие долгие страдания люди превратились в счастливый процветающий народ. Устроившись, они выросли и количеством, и силой.
В то время как их оставшиеся далеко сородичи едва сводили концы с концами, они сделали гигантский скачок в развитии. Каждое новое поколение обретало все более мощный потенциал. Болезни были уничтожены. Они забыли о том, что такое войны. Смерть была побеждена. Население росло и множилось.
– Знаю, – прошептала Пи.
Конечно, Пи узнала этот тихий голос: он шел не извне, а изнутри; это был ее собственный здравый смысл, указывавший ей на то, что ей давно следовало знать самой. Она содрогнулась, понимая, что ей предстоит, боясь того, что сейчас перед ней откроется.
История же тем временем продолжалась, подходя к кульминации, к ужасной развязке.
Те, другие, представляют сейчас совсем иную расу, иной вид. Они развивались так быстро, так мощно. И им потребовалось больше места. Бесконечное пространство – вот что стало их целью. Смерть была уничтожена, и чисто логически (или алгоритмически) они поняли, что им нужно все существующее пространство, все пространство вселенной. И они вновь отправились на поиски, наполняя небеса других планет огнями своих кораблей. Единым ударом уничтожали население и захватывали покоренные миры.
Все, за исключением одного.
– Нашего, – прошептала Пи.
– Да, – ответил голос Бога, на этот раз совсем тихий, более интимный, которым говорят с женщинами и маленькими детьми. Голос, который уже не гремел, а тихо вливался в ее сознание. И она поняла, что этот голос может быть таким, каким пожелает. Быть чем пожелает и делать что пожелает.
– Наши предки заслуживали большего. Наши сородичи.
Для своих сородичей завоеватели задумали нечто из ряда вон выходящее. Назови это надувательством, обманом или благословением – все одно!
– Они дали им дар Бога. Не просто смерть, но причину умирать.
Голос Бога уже не гремит, не перекатывается громовыми раскатами; тихий и вкрадчивый, он продолжает объяснять.
– Не просто смерть, а смерть как цель. Как благословение.
Пи сидит с закрытыми глазами, и слезы прожигают горькие дорожки на ее щеках. Она знала это, знала всю свою жизнь. Про все и про всех.
– Подумай об этом, дитя мое! Единым махом мы уничтожали прочие планеты, но твой народ… наш народ в лице двух поколений знал, что Бог ждет их. Два поколения, не знавших ужаса, не ведавших сожаления. Два поколения, которые смело смотрели вперед и вверх и не знали горя.
Пи плачет. Она одна и одновременно не одна на этой нелепой скамейке для влюбленных, которую сама и создала. И ей стыдно оттого, что она плачет не по своим родителям и не по миру, который столько пережил, а по себе.
– А что со мной? – спрашивает она. – Почему я не такая, как все? Почему я спаслась?
– Мы не знаем, Пи. Чтобы стать тем, чем мы стали, нам потребовалось в течении многих поколений жить на другой земле, под другим солнцем. А ты стала такой, какая ты есть, сама по себе. Как бабочка под стеклом. Ты такая одна. Ты – нечто особенное, Пи.
Она встает.
– Я не хочу быть чем-то особенным.
– Ты одна из нас, Пи.
– Я не хочу быть одной из вас.
«ИДИ И СМОТРИ!»
Голос вновь гремит раскатами. И это не один голос, это мириады голосов.
«ИДИ И СМОТРИ!»
И Пи ракетой взлетает вверх, не понимая, сама ли она это делает или кто-то делает это за нее, но тысячи голосов вновь наполняют ее сознание:
«СМОТРИ!»
