Раиса! Это означало только одно – корниловцам удалось не просто захватить в плен отдельную группу, а разгромить всех, кто по плану должен был отступить в Барвиху.
Конструктор проводил взглядом пленных и конвоиров. К тому времени, как он подошел к одному из бункеров, ярость прошла. Осталась только досада.
Конструктор сунул в прорезь замка магнитную карту. Войдя внутрь, некоторое время стоял, чтобы привыкнуть к темноте и убедиться в том, что никого, кроме него, в бункере нет.
До корниловского переворота здесь жили гасты. Потом они сменили бункер на более уютное, приличествующее свободным людям, жилище. Остались только ряды пустых двухъярусных кроватей со свернутыми в рулоны матрацами. Не включая света, Конструктор снял комбинезон, противогаз, небрежно бросил одежду на одну из кроватей. Потом пошел по «взлетке» в дальний конец бункера, остановился у ниши для хранения хозинвентаря и привычным движением отодвинул в сторону фальшивую панель стены. За ней был узкий, рассчитанный на одного человека, коридор. Метров через двести, сделав несколько поворотов, Конструктор вновь отодвинул фальшивую панель стены и зажмурился от яркого света. Он стоял у подножия лестницы, ведущей в лабораторию Хилы.
Конструктор бесшумно поднялся наверх и бесцеремонно уселся в инвалидное кресло алхимика.
– Эй, Хила! Что молчишь? Опять возишься со своими книжками и не хочешь поболтать со старым другом?
Не получив ответа, Конструктор положил руки на колеса и, как резвящийся ребенок, принялся описывать круги вокруг стола.
– А у меня плохие новости. Настолько плохие, что даже сердце защемило. Мне бы сейчас нитроглицеринчика. В малых дозах он, говорят, хорошо помогает от сердца. Или у тебя он только в больших? Если не ошибаюсь, ты изготавливал гремучий студень по заданию Рамзеса, в те славные времена, когда мы бурили скважины и прокладывали под Жуковкой туннели. Эх, Хила, Хила… Ты оскорбляешь меня своим молчанием. Не хочешь посочувствовать самому несчастному на всем белом свете человеку. Меня – меня! – переиграли дилетанты. Безусловно, это пока только шах, но, судя по всему, и мат не за горами. Я, конечно, предпринял кое-какие ответные меры, но времени остается все меньше. Бунт подавлен в самом зародыше, коробцовская банда разгромлена, и недалек тот час, когда с меня сорвут маску. А почему? Я сделал ставку не тех людей. Если революцию возглавляет богема, то революции кранты. История повторяется. Ты ведь помнишь Болотную площадь? Тогда Россия была всего в нескольких шагах от того, чтобы отряхнуться от власти тандема. Но все закончилось в тот момент, когда рупорами революции стали гламурные телки. Я не учел уроков истории и потерпел поражение. Что ж, впредь буду умнее. Кибальчич, вот, не ошибся и грохнул царя в марте тысяча восемьсот восемьдесят первого. Сейчас как раз март. Так может, пришло время побаловаться с гремучим студнем?.. Да не пугайся ты так, Хила. Я не стану организовывать террористический акт и швырять бомбу в Корнилова. Еще ведь не факт, что он жив. Если что-то и взорву, так лишь для того, чтобы не оставлять Корнилову и его дружкам наши научные разработки и другие секреты Жуковки. Если они такие умные – пусть всего добиваются сами, а не рассчитывают на все готовенькое… Опять молчишь? Разве я не прав? Знаешь, дорогой лекарь, как ни странно, но больше всего я опасаюсь не Корнилова и не Хорошева. Рыжий хохол оказался самым въедливым из всей компании… Ну да ладно. Прежде чем начать…
Конструктор остановился у стеклянного шкафа, достал шприц, картонную коробочку с ампулами и резиновый жгут. Зарядившись «эликсиром жизни», потряс головой и направил инвалидное кресло в дальний угол лаборатории. Там аккуратно достал из деревянного ящика большую, укутанную в несколько слоев ваты бутыль. Сняв вату, поставил емкость себе на колени и задумчиво посмотрел на темно-желтую, полупрозрачную, желеобразную массу.
– Хила, мне нужен твой совет. Какое ударное приспособление ты рекомендуешь для передачи огня запалу?
Глава 26
Общая цель
По идее, и чертова поляна и торсионный генератор должны были остаться позади, но Корнилов в этом сильно сомневался. Он с Томским и маленьким мутантом, представившимся Вездеходом, расстались с командой Артура больше час назад, но конца-края лесу так и не было видно. Адски болела голова. Перед глазами то и дело вспыхивали разноцветные искры. Пугало больше всего то, что иногда искры эти были голубыми. Именно в эти короткие моменты Юрию казалось, что за ними следят из-за каждого дерева. Невидимые и очень недружелюбные существа – некие жрецы культа Сфумато, которые получили приказ ни за что не выпускать их из леса. Потом наступал период облегчения, и все повторялось вновь. Компас не помогал – Корнилов несколько пытался свериться с ним, но стрелка вела себя, как пьяная.
Значит, они так и не смогли выбраться за пределы действия генератора. Скорее всего, ходили по кругу, и долго так продолжаться не могло. Гости из Метро тоже чувствовали себя неважно. Вездеход то и дело спотыкался, несколько раз останавливался, чтобы передохнуть, опершись на ствол дерева. Шестилапый зверек вертелся у ног хозяина и, подняв мордочку, с тревогой смотрел на карлика.
Томский не останавливался, но то и дело наклонял голову, словно прислушивался к чему-то, а потом тер виски ладонями и постоянно поправлял обруч. Юрий решил отвлечь новых знакомых разговором.
– Анатолий, постарайся не пускать в свою голову ничего постороннего. С этим, поверь моему опыту, можно бороться.
– Я и борюсь. Но все жужжит, а перед глазами – какая-то синяя хрень. Эй, Вездеход, а ты-то как?
– Когда дрались с ящерами – чувствовал себя лучше. Такое ощущение, будто воздух сделался таким плотным, как вода.
