подвиг. Перекусишь чего-нибудь, Раечка, или все за фигурой следишь?
– Перекушу. От самой Барвихи во рту маковой росинки не было. А ты, Ромочка, будь любезен, сообщи всем нашим, что я важные вести принесла. Главное, чтоб сама Алина Брониславовна обо мне узнала.
– Понял-с.
Известие о прибытии Раисы моментально облетело гламурный бункер. Еще до того, как она закончила трапезу, появились старые подруги, друзья. Под трехкратные лобзания, ахи-охи и лицемерно-радостные «вау!» Раиса потихоньку прощупывала почву. Результаты проведенного «соцопроса» ее радовали: настроеньице у жуковской элиты было паршивым, а отношение к новой власти – враждебным.
Однако все это было предсказуемо. Жалобы на притеснения со стороны корниловской клики и стоны на резко ухудшившиеся условия содержания были просто комариными писками. Не их сюда пришла слушать Раиса. Пока она просто челомкалась с пустышками и ждала приглашения от тех, за кем стояла реальная сила, а его как раз не поступало. Зная крутой нрав и сумасбродный характер Алины Брониславовны Разиной, можно было ожидать, что та вообще откажется от встречи с Раисой.
Парламентерша начала терять терпение. Ее уже раздражали однообразные, лишенные всякого смысла разговоры. От мельтешения разноцветных нарядов рябило в глазах.
Ах, Бронисловавна, ах, старая чертовка! Послать бы ее. Нельзя. Раиса слишком хорошо разбиралась в рублевской иерархии. Не внешней, показушной, а истинной. Все выскочки и нувориши не стоили и мизинца Алины Разиной, поселившейся на Рублевке задолго до мелкотни, вертевшейся вокруг Раисы сейчас. Благословения Брониславовны искали задолго до Катаклизма, а масштабы ее связей трудно было даже представить.
Прошел еще час. Раиса решила, что на переговорах уже можно ставить крест, и принялась обдумывать доводы, с помощью которых собиралась объяснять Мистеру Бронксу провал своей миссии. Но тут, как чертик из табакерки, откуда-то выпрыгнул Ромочка. Склонился к уху Раисы.
– Кисуля, ты в преферанс играешь?
– Если надо – то хоть в гусарскую рулетку!
– Отлично. Алина Брониславовна приглашает тебя на партейку в узком кругу.
Раиса вздохнула с таким облегчением, что ее монументальная грудь едва не разорвала кожзаменитель комбинезона.
Ромочка завладел рукой гостьи и потащил Раису за собой. Они миновали несколько залов, уставленных стеклянными кубами. Раиса замедляла шаг, чтобы рассмотреть расставленные, разложенные и подсвеченнные лампочками разномастные наряды постядерной коллекции Зима-Весна-Осень-Лето- 2033.
И вот витрины закончились. Ромочка провел гостью через складские помещение «Плазы», с удивительной сноровкой ориентируясь в лабиринтах, образованных картонными ящиками.
– Осторожно, Раечка. Тут ступенечки.
На винтовой лестнице Раиса насчитала не меньше сорока «ступенечек». Брониславовна была тем еще кротом и предпочитала жить глубоко под землей – подальше от радиации, мутантов, политических разборок и прочих треволнений, способных вызвать у нее приступ мигрени.
Запахло пылью и еще чем-то. Про себя Раиса с ухмылкой решила, что это – нафталин.
Еще один узкий коридор, и Ромочка остановился.
– Тебе, лапонька, в эту дверь. Постучаться не забудь.
Отдав последнее указание, Ромочка, вильнув бедрами, двинулся в обратный путь.
Раиса постучала.
– Входи!
Сиплый мужской голос принадлежал грузному пожилому джентльмену, который в одиночестве сидел за круглым, крытым зеленым сукном столом и занимался тем, что старательно перетасовывал колоду карт.
На джентльмене была белая, не первой свежести сорочка, синий с замусоленным узлом галстук. Седой ежик волос венчал круглую, массивную голову, а самым примечательным на морщинистом лице были мясистые, навечно искривленные недовольством губы. Перед мужчиной стояла рюмка с коньяком и пепельница, в которой дымилась плохо потушенная сигарета.
Впустив Раису, он совершенно перестал ею интересоваться. Гостья воспользовалась паузой, чтобы осмотреться. Комната овальной формы имела приличные для бункера размеры. С украшенного лепниной потолка на витых шнурах разной длины свисали хрустальные шары-люстры. Стены были обиты желтой тканью, прошитой ромбами. Обивка эта очень напоминала ту, что когда-то использовали в психиатрических клиниках для камер, в которых изолировали буйных умалишенных. Единственный арочный выход закрывался тяжелой портьерой из зеленого атласа.
Ярким, дополняющим вопиющую безвкусицу штрихом была пыль. Казалось, что здесь ее специально собирают и оберегают. Толстый слой ее лежал повсюду – на хрустальных шарах, на громадном, висевшим над столом абажуром, в складках портьеры и на спинках стульев-полукресел.
Стараясь не морщиться от брезгливости, Раиса села, устроив локти на столе. Она собиралась кашлянуть, чтобы напомнить о своем присутствии, но вместо этого чихнула. Так сильно, что стая пылинок, взлетевших с зеленого сукна, закружились в столбе света абажура. Господин оставил колоду в покое,
