– Будет, еще как будет, – плаксиво отвечал Тодор. – Поставит нас Корнилов к стенке, и всего делов…
Вольдемар, услышав безрадостный прогноз, встрепенулся.
– Не имеет права, однозначно! По крайней мере, меня не имеет права к стенке ставить, а вам, подонкам, давно пора лбы зеленкой намазать. С кем я связался! Педерасты, спидоносцы! А впрочем… У нас все политические лидеры уходили из жизни в основном через смерть.
– Тоже мне лидер, – буркнула Раиса. – Один раз фэйсом об тэйбл, и уже не лидер!
– Нет. Не будут нас расстреливать, – произнес дрожащим голосом Ромочка. – У них ведь все получилось. Бунт подавлен в зародыше. А Корнилов… Он добрый. Нас сюда привели, чтоб поговорить. От того, насколько искренними мы будем, зависит все дальнейшее. Так ведь, Алиночка?
– Кто даст мне прикурить?! – взвизгнула Разина. – Всем уже плевать на меня?! Распоясались!
Вся честная компания расположилась в кабинете Корнилова. Сюда Алину и ее свиту привели прямо из пыльного, пропахшего нафталином, но такого уютного подземелья. По пути они видели, как гасты вытаскивают из надземного этажа «Жукоффка Плаза» контейнеры с оружием и все, кроме Алины Брониславовны, поняли, что заговор провалился. Что касается Разиной, то, поспав, она напрочь забыла о том, что возглавляла антикорниловский бунт. Поначалу даже была уверена, что идет на свой концерт, ругала Тодора за то, что тот не предупредил ее заранее.
– А как же макияж? Я не могу в таком виде предстать перед зрителями! Да и вообще я сегодня не в голосе…
Алине Брониславовне пришлось долго объяснять, что никакого концерта не будет, а она арестована. Разину такой расклад ничуть не испугал.
– Арестована? Я? Занимательно!
Однако непривычно долгое пребывание в незнакомом месте очень быстро привело к тому, что примадонна начала нервничать. И даже после того, как Тодор, вспомнив о своих обязанностях, поднес ей зажигалку, истерика могла разразиться в любую минуту. К счастью, на какое-то время внимание Алины Брониславовны отвлек часовой с автоматом, застывший у двери.
– Кто этот человек? – поинтересовалась она у Михаила.
– Ваш личный охранник, – соврал Миша, не забыв при этом скорчить одну из своих фирменных гримас. – Секьюрити.
Известие о том, что ее охраняют, Разина восприняла, как должное, и погрузилась в нирвану, занявшись изучением клубов сигаретного дыма.
Дверь распахнулась. В кабинет вошли Хорошев, Бамбуло и Максим Максимович. Степан сел за стол на место Корнилова, друзья его расположились на стульях по бокам.
– Ще раз здрастуйте. Як будемо розмовляти? – Стук приветливо улыбнулся. – По одному, або видразу очну ставку организуемо?
– По-русски, пожалуйста, – попросила Алина Брониславовна. – Мы уже по горло сыты вашей независимой Украиной.
– Извиняюсь. Я спрашиваю, как вас лучше допрашивать. По одному или скопом?
– Что значит «допрашивать»?! Что значит «скопом»?! – возмутилась патриарша. – Вам известно, кто я?
– О! А я вас, кажется, знаю! – воскликнул Бамбуло. – Дай Бог памяти… Про до фига красных тюльпанов – это ведь вы пели?
– Я. Конечно, я, – Алина гордо вскинула голову, заставив свой тройной подбородок заколыхаться. – И нечего паясничать, юноша. Серьезно говорю – я единственная звезда в России. Такая у меня должность. Я – Алина Разина!
– Хватит о звездах, тошнит уже, – вступил в разговор Вольдемар. – Какого лешего нас сюда привели? В чем обвиняют?
– Вот это уже по существу, – кивнул Хорошев. – Обвинений хоть пруд пруди. Заговор с целью организации вооруженного бунта, содействие Руслану Коробцову и его бандам, которые напали на Жуковку… Продолжать?
– Мы – артисты! – захныкал Тодор. – А лично я всегда говорил: русские люди, если их не развлекать, они на баррикады пойдут. Вам оно надо? Мне – нет. Их можете допрашивать, а меня отпустите. Я тут не при делах.
– Тоже мне русский нашелся, – хмыкнула Раиса. – Развлекатель хренов. А кто к генералам таскался? Кто их на бунт подбивал?
– Только из-за угроз! Только из-за опасения за собственную жизнь! Это все Конструктор! Он нас принудил! Убить обещал, подлец! Помилуйте нас, господа… И прошу учесть: если в чем-то ошибался, я – румын, мне простительно!
– Присоединяюсь к Тодору! – воскликнул Михаил. – Я хоть и не румын, но тоже заблуждался! Надеюсь на понимание и снисхождение.
– Я, пожалуй, тоже, это самое… Заблуждался! В потемках бродил! – быстро, словно курица, клюющая зерно, закивал Ромочка. – И вообще, это несправедливо! Конструктор воду мутит, а нам за него отдувайся?
– Кто такой Конструктор? – округлила глаза Алина Брониславовна. – Почему не представлен?
– Достаточно базара! Разгалделись мне тут, – Хорошев легонько стукнул кулаком по столу. – Я так скажу: чистосердечное признание и искренняя помощь следствию смягчает наказание.
– Вы разве не видите, что они над нами издеваются? – презрительно бросила Раиса. – Чистосердечное признание… В гробу я видела твою искреннюю помощь следствию!
– В гробу, – задумчиво произнесла Алина Брониславовна. – Вспомнила! Меня обещали похоронить в Пирамиде!
Максим Максимович наклонился к самому уху Хорошева и прошептал:
– Эту грудастую дамочку лучше изолировать. От Разиной тоже, думаю, толка не будет. Только выпроводить их как-нибудь поаккуратнее надо. Сам
