— Не рад, — тихо произнес тот, и игумен перекрестился. — Что я могу поделать, отец Захарий? Радость душе не прикажешь. Так было с нашей Юрьевской обителью и многими другими: уходит схимник за тишиной в лес, но уединение его не долго. К нему тянутся другие, пустынь растет, глядишь — и у ней уже селятся крестьяне. Все меньше леса, все больше пашен, все меньше молитв, все больше суеты. Случись еще чудо, и прощай покой навсегда. Господи, где же спасение подвижникам от этой навязчивости?
— Много же в тебе самолюбия, брат Константин, — молвил отец Захарий. — Цель монашеского жительства заключается в усвоении воли Божией и покорности ей.
Поучение игумена, еще недавно — равного ему инока, его собрата, задело отца Константина. Не по годам гладкое лицо схимника порозовело. Ему ли, с молодых лет от себя отказавшемуся, слышать такое? Константин дал вспыхнувшему в груди огню пригаснуть и сказал, глядя перед собой:
— Турынин лес мужики обходят стороной. Вот я и мыслю: заберусь туда поглубже и вырою землянку. Слышу в себе призыв к покою и напряжению духа. — Иеромонах покосился на игумена и попросил для порядка: — Дай благословение, отче.
— Не дам, — отозвался тот, уставившись в пол.
— Бог с тобой, да ты что?! — вырвалось у Константина. Он повернулся к собрату лицом и теперь не спускал с него глаз.
— Не дам, — сдавленно повторил Захарий.
— Уйду без благословения, — спокойно заявил Константин.
Игумен взглянул на иеромонаха укоризненно.
— И найдешь покой?!
— Зачем держишь? Какую цель имеешь? Скажи прямо.
— Не я имею цель, а он, — открыл отец Захарий.
— Чудотворец?!
Игумен кивнул и опять стал смотреть в пол.
— Что за цель?
— Мне это не ведомо.
— Где он сейчас?
— У тебя.
— Как?!
Брови у иеромонаха вспрыгнули, и на его лбу резко очертились морщины. Он впился взглядом в висок отца Захария и добился того, что тот повернул к нему лицо. Глаза у игумена бегали — он и сам был сбит с толку.
— Воля его. Он приказал мне отвести его в твою келью.
— Да он меня не знает! — выдохнул отец Константин и замер. В трапезной стало тихо. Иеромонах закрыл глаза, и лоб его медленно разгладился.
Я взглянул на Надю: она была по-прежнему сама невозмутимость. Так вот что у нее было за дело — она все-таки разыскала и напечатала «Откровение огня».
— Поздравляю, — сказал я Наде. — Ты добилась своего: «книга тайн», она же «самая интригующая древнерусская рукопись» — издана! Только зачем ты ее переименовала?
Ее усмешка стала резче — и только. Отличное самообладание — такого у нее раньше не было.
«Огненная книга» имела подзаголовок: «Древнерусский самоучитель по развитию экстрасенсорных способностей». Что ни придумаешь, издавая старый мистический манускрипт карманной книжкой.
— «Самоучитель», значит, — не удержался я. — Твоя идея?
— А что, похоже?
— Двенадцать лет назад я ответил бы «нет». Теперь же — все может быть. Ты стала другая.
— Разве можно стать другой?! — спросила она риторически.
Я провел пальцем по срезу, и страницы перекатились веером от начала до конца. Увидев в выходных данных на последнем листе тираж, я присвистнул:
— Пятьдесят тысяч! Рад за тебя! Без меня ты достигла большего. И давно твой самоучитель в продаже?
— Пять лет.
— Пять лет? — переспросил я машинально. — Ты нашла «Откровение огня» пять лет назад и говоришь это только сейчас?
— Это не я его нашла, — сказала Надя просто, словно сообщала что-то незначительное.
На обложке «Огненной книги» было указано издательство «Колумб». Я счел за должное, что оно получило рукопись от Нади — ее самоуверенность сбила меня с толку.
