— Здесь на кону больше, чем просто деньги, — сказал я тихо.
— Ник и его чаша? — спросил Вязальщик. — С тех пор, как этот шарик начал крутиться, было много плохих парней и много могущественных предметов. И шарик не перестанет крутиться.
— Может, да, а, может, и нет, — сказал я. — Никодимус дотошен, как никто другой. Что, если я сделаю вам предложение?
— Деньги? — спросил Вязальщик.
— Ну, не такое предложение, — поморщился я.
Он цыкнул и глянул на Эшер:
— Помнишь первое правило дядюшки Вязальщика?
— Деньги или ничего, — ответила она. — За всё остальное нужно платить слишком дорого.
Он кивнул.
— Так что не надо предлагать свои услуги, чародей, или снисхождение Белого Совета, или силу королевы Феерии. Все эти вещи ничего не стоят. Они все очень-очень привлекательны, но у них есть условия, и рано или поздно ты запутаешься в них как муха в паутине. Деньги или ничего.
— А как насчёт свободы? — спросил я его. — Копы окружат это место к тому времени, как мы сюда вернёмся. Как ты собрался прокладывать себе путь через армию чикагских полицейских?
Вязальщик тихо и безудержно захихикал.
— Да вы посмотрите на себя, Дрезден. Охренеть, вы такой наивный. Это гангстерский банк, принадлежащий местному королю преступного мира. Уже восемь минут, как нажали на тревожную кнопку, и где же сирены? Где патрульные?
Я поморщился. Я тоже это заметил.
— Вы правда думаете, что сигнал вызывает полицейских? — Он покачал головой. — Двадцать к одному, он сначала идёт к его людям. Затем они решают, звонить ли им копам или уладить дело самостоятельно.
Да уж, люди Марконе.
Я сглотнул.
Вязальщик решил убедиться, что стонущие и шевелящиеся охранники полностью разоружены и освобождены от ключей от наручников.
— А теперь позвольте откланяться. Велики шансы, что у этого вашего Марконе хватит мозгов попытаться застать меня врасплох. Мне нужно подготовиться. — Он ткнул пальцем в Эшер.
— В сотый раз, красные, — сказала Эшер, слегка изогнув губы в улыбке.
— Я куплю нам милый тропический остров с милым пляжем и достану тебе новый купальник, — сказал он и подмигнул.
— Везёт же мне! — ответила Эшер ему вслед.
— Я попридержу для тебя дверь. Не опаздывай слишком сильно. — Вязальщик пошёл вверх по лестнице, его глаза-бусинки поблёскивали, едва не вываливаясь от избытка энергии.
Я хмыкнул.
— Что? — спросила Эшер.
— Ты и Вязальщик... между вами ничего нет?
Уголки её губ дрогнули.
— Не из-за отсутствия попыток.
— Что ж, — сказал я, — его сложно винить. Ты чертовски привлекательна.
— Пытался не он, — пояснила она, — а я. Это он меня отшил. — Она посмотрела на лестницу и вздохнула: — Правило номер один. Он не ввязывается в интрижки.
— Ох, — ответил я, пытаясь представить, как Эшер подкатывает к Вязальщику и получает отворот-поворот. Разумеется, я её тоже отшил. Что... ну, думаю, это не могло так уж хорошо повлиять на её самооценку.
Потому что на самом деле не важно, насколько ты хороша. Важно, насколько привлекательной ты себя ощущаешь. Никто не чувствует себя привлекательным, слыша «нет» довольно часто.
— Не пойми меня неправильно, — сказал я, — но ты не поверишь, как много раз за мной ухлёстывали хорошенькие девушки, которые буквально собирались съесть меня заживо. Поэтому парни относятся к таким девушкам немного напряжно.
Эшер почесала нос одним пальцем, гремя наручниками. Она поморщилась, когда шипы врезались в её запястья.
— Постой-ка. Ты говоришь, что я слишком хороша, чтобы быть привлекательной?
— Для парней в нашем деле — пожалуй, — ответил я. — Такие заманчивые девушки, как ты, сильно нервируют. Мне кажется, Вязальщик тоже относится к ним настороженно.
Её голос стал задумчивым:
