Море невинно голубело, так и звало окунуться – самый сезон для купальщиков и фруктоедов. Черешня уже отходит, зато абрикосы поспели и шелковица. Персики, опять-таки.
Октябрьский вздохнул только, глядя в иллюминатор на голубой простор. Война…
А вот и знакомые очертания фортов, белые дома на склонах прожаренных солнцем гор, серые длиннотелые корабли в бухтах.
Севастополь.
Посадка прошла идеально. «МБР-2» машиной был отличной, хотя и устаревшей. Портило его и то, что делали гидросамолет из дерева – приходилось выкатывать машину на берег и обкладывать мешками с подогретым на огне песком, чтобы сох. «Амбарчик»…
К пристани уже неслась черная «эмка», спеша доставить командующего на КП.
– Здравия желаю, товарищ командующий! – бойко поздоровался водитель в форме сержанта.
– И вам не хворать, – улыбнулся Филипп, забираясь на заднее сиденье. – Что нового?
– Да все по-прежнему! Даже самолеты немецкие не залетали ночью. Вчера, главное, отметились, два «Хейнкеля» флотские сбили, а сегодня – тишина! А по секрету чего сказать, товарищ командующий?
– Говори.
– На рассвете наш самолет сел в Сарабузе[8]. Все вроде как в тайне держали, чтобы немцы не проведали. Мне Васька рассказал, он «ЗИС» водит. Говорит, командующий Южным фронтом прилетел!
– Тюленев? – оживился Октябрьский. – Это хорошо! А то я сам уже собирался к нему…
Машина подъехала к КП, и вице-адмирал поспешил на встречу.
Намгаладзе сам попался ему в коридоре бункера.
– Как наши «угонщики»?
– Все получилось, товарищ командующий! – радостно ответил начальник разведотдела. – Говорят, никто даже не заметил. Наши открыто вышли к «Фокке-Вульфу», сели в кабину и взлетели. А приземлились на аэродроме в Аккермане!
– Замечательно, просто замечательно! Они уже вылетали на разведку?
– Да, товарищ командующий, я только что готовил вам доклад! «Угонщики» совершили полеты по вашему приказу.
– Замечательно! Жду.
Шагая по коридору, кивая и козыряя встречным, Филипп издали услыхал громкий голос генерала армии:
– Бомбанули так бомбанули! Все Плоешти горма горит! Теперь до осени немцы будут все заново делать. А мы опять заявимся!
– Здравия желаю, Иван Владимирович, – сказал Филипп, входя в свой кабинет.
К нему обернулись трое – сам Тюленев, Кулаков и Елисеев.
– О-о! – вскричал комфронта. – Уже наслышаны! Половину флота потопил у румын! А, Филипп Сергеевич?
– Это не я, – отмахнулся Октябрьский, – это Филиппа Савельевича[9] заслуга и его комендоров. Они потопили первый эсминец, а старлей Ворков[10] добил второй.
– Ладно, ладно! Не прибедняйтесь!
Тюленев посерьезнел и сказал:
– Огромное вам спасибо, Филипп Сергеевич, за разведданные. Они нам очень помогли, мы распределили силы так, что немцам с румынами влупили по первое число и с минимальными для нас потерями.
– Очень рад, – улыбнулся комфлота. – Я и вашему прилету обрадовался, Иван Владимирович. Хотел уже сам к вам вылететь сегодня.
– Могу угадать, – энергично сказал Тюленев. – Это касается Констанцы?
– И вашего 7-го корпуса. Флот сможет лишь обеспечить захват плацдарма, а вот удержать его… Сами понимаете.
– Понимаю, понимаю… – нахмурился комфронта. – В принципе это возможно. Но такие вопросы решаю не я, и не здесь, а там, – он ткнул пальцем вверх.
В это время зазвенел телефон ВЧ. Кулаков был ближе всего к аппарату и поднял трубку:
– Алло?
В следующее мгновение он встал во фрунт и ответил по-строевому:
– Да, товарищ Сталин!
И комиссар протянул трубку Филиппу.
– Вице-адмирал Октябрьский слушает.
– Сталин говорит, – послышался глуховатый голос.
