Бой здесь продолжался долго, однако Манштейн бросил туда части еще двух дивизий. Тесня наших, гитлеровцы овладели Армянском.
Через Перекопский вал в левой его части перевалили уже три немецкие дивизии, то есть весь 54-й армейский корпус.
5-й танковый полк перешел за Перекопский вал, задерживая противника. Ни один «Т-34» не пострадал при этом, но вот почти все малые танки были уничтожены огнем немецкой артиллерии.
Кавдивизия и части 172-й снова отошли к Армянску, долго продолжался бой в районе кирпичного завода и кладбища, несколько раз переходивших из рук в руки.
Ночью командарм Кузнецов приказал войскам оперативной группы отходить к Пятиозерью. 5-му танковому полку майора Баранова велено было выйти в район восточнее Армянска и прикрывать отход частей оперативной группы на Ишуньские позиции.
172-я стрелковая дивизия заняла оборону по реке Чатырлык.
Ранним утром 11 октября рота морпехов из 1-го Добровольческого отряда погрузилась в тентованные грузовики «ГАЗ-ААА» и на хорошей скорости покатила в Симферополь.
В кабине «газона», который ехал во главе колонны, сидел Октябрьский. Он был мрачен.
Нет, его не слишком пугала предстоящая «акция устрашения». Просто все планы оказались нарушены, а надежды умерли в страшных мучениях. Немцы прорвались-таки в Крым. Все.
Филипп очень надеялся полностью переиграть войну на море и на полуострове – не допустить фрицев, так и оставить Крымскую область советской территорией, избежавшей оккупации.
Не вышло.
Самое обидное, что оградить Крым от нашествия можно было, наладить оборону перешейка нетрудно, даже имея в распоряжении пару дивизий, но Кузнецов не смог решить эту задачу, командуя армией…
И теперь малыми силами не обойдешься. Румын можно не брать в расчет – это подтанцовка, обременительная для самих немцев. Но 11-я армия фон Манштейна – сила, с которой надо считаться.
Это 30-й армейский корпус генерала Зальмута, 54-й АК генерала Ганзена, 49-й АК генерала Коблера, моторизованные дивизии СС «Адольф Гитлер» и «Викинг». Всего одиннадцать дивизий.
Плюс сорок артиллерийских полков и поддержка 4-го авиакорпуса люфтваффе – полторы сотни «Мессершмиттов», больше сотни «лаптежников» и столько же двухмоторных бомбовозов «Хейнкель-111».
Правда, танков у немцев не было ни одного, лишь восемнадцать самоходок, прозванных «Арт-Штурм».
Очень опасна была немецкая авиация – два истребительных авиаполка 51-й армии с трудом могли противостоять пилотам люфтваффе. И тут не в численности даже дело.
Если хорошо считать, то немцам противостояло ровно столько же дивизий – одиннадцать. Но разница была, и весьма ощутимая.
У вермахта все было слажено и отлажено, гитлеровцы накопили немалый опыт, а вот в 51-й Отдельной армии наблюдалось нечто обратное.
Взять те же кавдивизии, их три. Конница, конечно, свое отжила в войне машин, но кавалеристов хватало с обеих сторон фронта.
Вот только у советских конников в 51-й практически не было обоза, а попробуй-ка без оного запастись тем же фуражом или боеприпасами. Тачанок тоже не имелось – пулеметы ставили на обычные телеги, из-за чего «Максимы» и «Дегтяревы» разбалтывались при тряске и выходили из строя.
Да и не стоило говорить о дивизиях. 48-я отдельная кавдивизия генерал-майора Аверкина состояла всего из трех тысяч всадников!
Несколько стрелковых дивизий были набраны из необученных бойцов, матчасть мизерная, артиллерии почти нет…
…Филипп покривился, глядя на выгоревшую траву, устилавшую степь за окном. Все это понятно и объяснимо, но все равно непростительно – у Кузнецова было мало времени и сил, но они таки были! Отчего же командарм не использовал его по полной, работая и днем, и ночью, не отдыхая по воскресеньям, а все силы бросая на строительство укреплений, на сосредоточение дивизий на самом важном, на единственно важном участке обороны – на перешейке?
Даже если от него требовали оборонять побережье от несуществующих десантов, он просто обязан был прежде всего выстраивать оборонительные рубежи в районе Перекопа.
Но Кузнецов этого не сделал. И кто он после этого?
Показались окраины Симферополя, и Филипп напрягся. Правда, тут же расслабился. Чего ему страшиться? Он свое отбоялся.
Хватит с него липких ладошек и «порханья бабочек» в животе!
Когда тебе семьдесят, смиряешься со многим, даже со страхом смерти, пуще которого нет.
Колонна, не снижая скорости, въехала в город. Гражданских на улицах было мало, или они просто терялись среди толп «людей с ружьями».
Чувствовалась нервозность, атмосфера была наэлектризована, все замерло в шатком равновесии. Чудилось, скомандуешь им: «Бегом марш!» – и побегут в разные стороны, бросая оружие, прячась по закуткам. А прикажешь: «В атаку!» – пойдут врага бить.
