газотурбовоз[12] «Генезис» сохранил раскраску фирмы «Амтрак»[13], но его передний бампер был модернизирован. На него прикрепили жатку от комбайна, края которой наточили до остроты бритвы и обмотали колючей проволокой – придумка Боба Стуки для отражения нападения ходячих. Задняя дверь отсутствовала, ее заменила натянутая цепь. До самой своей смерти Боб возился с этим агрегатом и смог заставить его работать достаточно хорошо на биодизельном топливе, изготовленном из масла для жарки, которое выскребли из грязных ложек в десятках закусочных вдоль хайвея № 24. Теперь же Лилли и Норма втиснулись в засаленную и зловонную кабину размером с большой туалет и заняли свои позиции перед замызганной панелью управления.
В свое время Боб показал Лилли несколько простых вещей, связанных с управлением поездом, и теперь она отчаянно пыталась вспомнить правильную последовательность включения тумблеров – а также на какие циферблаты нужно смотреть, какие приборы должны быть проверены и какие клапаны следует открыть. После ряда неудачных попыток ей удалось запустить основной дизель-генератор, колесная пара затряслась, и дым с тихим рокотом вырвался в ночной воздух через узкие оконца. Сквозь разбитое стекло одного из них были видны звезды.
Через мгновение поршни заработали, столб дыма выстрелил вверх, и двигатель потянул состав из двора в ночь.
К тому моменту, когда они достигли Уолнат-Крик, Лилли разогнала железного монстра до тридцати пяти миль в час[14] . Норма мертвой хваткой держалась за вертикальную стойку, напряженно и молчаливо глядя в окно на разбитое Четыреста двадцать второе шоссе, размытые верхушки деревьев и безбрежное небо со звездами, которые затуманивались лишь извивающимся столбом дыма от работающего двигателя. Лилли смотрела в зеркало заднего вида.
Лошади на платформе дрожали и пытались вставать на дыбы на каждом стыке. Дорогу не проверяли, ее всего лишь несколько месяцев назад очистили от мусора. Каждый изъян пути отдавался в солнечном сплетении Лилли, каждая вибрация – в ее костях.
Голос Нормы, которая старалась перекричать завывания ветра и рев двигателя, оторвал Лилли от размышлений.
– Скажи мне еще раз, что будет, когда мы доберемся до части дороги, которая еще не восстановлена?
Лилли ответила:
– План состоит в том, чтобы использовать лошадей как раз с этого момента.
Норма отвернулась к окну:
– Могу ли я задать тебе еще один глупый вопрос?
– Валяй, если готова получить глупый ответ.
– Почему бы просто не использовать лошадей с самого начала?
Лилли пожала плечами.
– Это бы заняло у нас в два раза больше времени, так как идти пришлось бы вдвое дальше. – Она кивнула головой в сторону проносящегося пейзажа. – Туда и на повозке-то нелегко добраться из-за всего дерьма, обломков, мусорных куч и бог знает чего еще. А у них была фора на старте. Я понимаю, что мы рискуем, но благодаря этому мы выиграем время, мы найдем их, поверь мне.
Норма кивнула, хотя, судя по выражению лица, ответ ее не удовлетворил.
Лилли слушала приглушенные голоса Джинкс и остальных за огнеупорной дверью. Они расположились сзади в темноте пассажирского отсека, прячась от ветра. Отсек представлял собой примитивную коробку из четырех стен, которая получилась, когда оттуда выгребли всю начинку салона первого класса для бизнесменов, мусор, канистры из-под топлива, щебень и гильзы от патронов, которые катались по вагону, как шарики для пинбола. Лилли снова уставилась на ветровое стекло, на котором возникали и исчезали блики от проходящих под ними стальных рельсов. Глядя на них, Лилли постаралась избавиться от мыслей об их самоубийственной кампании, возможности провала и гибели спасательной группы.
На большинстве железнодорожных двигателей, построенных в ХХ веке, имеется длинный железный рычаг, поднимающийся вверх от рифленого пола в передней части пульта управления – пережиток тех дней, когда для соблюдения правил техники безопасности было необходимо, чтобы машинист мог в любое время вручную управлять движением. Система экстренного торможения предназначена для того, чтобы выключить двигатель немедленно, если давление в системе упало по какой-либо причине. Особенно если эта причина – внезапный сердечный приступ или разрыв аневризмы у машиниста, который падает при этом на пол.
Лилли повернулась к Норме:
– Не сделаешь ли мне одолжение? Возьмись за этот рычаг на минутку.
Норма неохотно ухватилась за пружинящую ручку и нервно поджала губы.
– Сделано!
Лилли нашарила на полу свой рюкзак и вытащила оттуда рацию и бинокль. Поставив рацию на край окна, она поднесла бинокль к глазам и всмотрелась сквозь лобовое стекло в темную линию горизонта, едва видимую в свете яркой фары локомотива. Она видела отдельные рваные силуэты по обе стороны поезда, которые выбирались из леса, привлеченные светом и шумом. Однако тут же натыкались на защитный барьер рядом с путями, и это вызвало у Лилли мгновенное чувство удовлетворения. Защита против ходячих работала, и все шло в штатном режиме.
Тем не менее было достаточно темно, чтобы Лилли не сумела увидеть дым на горизонте.
