Никто пока не набрался достаточной смелости, чтобы бросить ей вызов за место архонта, но это вскоре должно было произойти.
В кабалах среднего уровня смена архонта была обычным делом, и сами кабалы менялись и объединялись с головокружительной скоростью. В Верхней Комморре положение вещей было более статичным. Переход власти в таком большом кабале, как Клинки Желания, должен был стать моментальным, расстановка сил поменялась бы сразу. Но все было не так: казалось, будто ни один кабалит не верит в то, что у него появился новый архонт, и все до сих пор видят в Аэз'ашье просто временную смотрительницу с избытком привилегий.
Она делала все, что могла: она побеждала соперников и вела кабал на войну. Она даже побывала на Центральном пике и встретилась в Вектом, когда тот собрал высших архонтов после Разобщения. Этого было недостаточно. Иллитиан пережил ее предательство в битве над Горатом, что лишило Аэз'ашью милости Векта. Кабал понес тяжкие потери в сражениях с приспешниками Хаоса и Белым Пламенем, не считая урона, причиненного самим Разобщением. Все ее усилия были безуспешны, и виной тому была Кселиан.
Кселиан осталась непобежденной. После того, что выглядело как проваленное покушение на убийство, ее тело было кем-то похищено. Аэз'ашья заняла вакантное место архонта так быстро, словно ее вознесла туда невидимая рука. Она воспользовалась шансом и успешно боролась, чтобы сохранить это положение. Даже после того, как тайный покровитель вдруг перестал помогать ей, она продолжала сражаться, но чувствовала, что проигрывает эту битву. Пока судьба Кселиан оставалась неясной, она не могла полностью выйти из ее тени.
В дальнем конце пандуса слышалась мешанина громких голосов. Вероятно, вернулась одна из банд разбойников и принесла очередную порцию леденящих кровь историй: воины-призраки на улицах, восстание Белого Пламени, вторжение мандрагор из Аэлиндраха. Уже должно было начаться волнение, порожденное желанием выбраться наружу и поучаствовать в боях. Это означало, что Аэз'ашье снова придется проливать кровь, чтобы удержать кабалитов в рамках.
Когда она приблизилась, тембр шума вдруг поменялся. Это уже было не множество голосов, перебивающих друг друга — они все начали кричать как один. Аэз'ашья перешла на бег и помчалась вниз по пандусу, какой-то частью своей души спрашивая себя, не бежит ли она туда, куда не следует.
Они выкрикивали имя Кселиан.
Аэз'ашья ворвалась в ангар разбойников и обнаружила, что там уже собрались десятки ведьм, геллионов, бичевателей и укротителей. Поминутно их становилось все больше, они появлялись в других дверях, и на какое-то время прибытие Аэз'ашьи осталось незамеченным. Посреди ангара валялся поврежденный реактивный мотоцикл, из которого шла тонкая струя дыма, и царапины на полу говорили, что он, накренившись, влетел в открытый ангар и тормозил о поверхность, пока не остановился.
На длинном изогнутом носу мотоцикла стояла Кселиан, подняв одну руку в знак признательности радостно приветствующей ее толпе. Она выглядела высокой и царственной, несмотря на то, что была облачена в собранную по кускам броню, как будто снятую с мертвецов. Кселиан как будто почувствовала на себе взгляд Аэз'ашьи и с улыбкой повернулась к ней.
Аэз'ашья не стала ждать, пока Кселиан начнет речь на тему «я вернулась». Вместо этого она выхватила пистолет и открыла огонь, рассудив, что дать ей время подготовиться к официальному поединку — значит пожертвовать преимуществом. Как бы ни быстра была Аэз'ашья, Кселиан предвидела этот ход и нырнула в толпу, чтобы уйти от выстрелов, прежде чем кто-то успел понять, что происходит. Осколочные снаряды прошли мимо цели и вонзились в геллиона и ведьму, которые стояли позади мотоцикла. Обе жертвы с изумленными возгласами сложились пополам и рухнули, что привело толпу в возбуждение. Еще до того, как тела коснулись пола, стрельба породила неожиданные последствия. Различные банды, собравшиеся в ангаре, решили, что другие пытаются убить Кселиан. Они обнажили оружие, и моментально вспыхнуло сражение — каждая фракция обратилась против другой группы, предполагаемых предателей. Аэз'ашья рассмеялась, видя, как кабал с готовностью рвет себя на куски. Некоторые Клинки Желания, видимо, были настолько преданы своей мертвой повелительнице, что готовы были бросаться друг на друга, словно бешеные собаки, в ее присутствии.
— Достаточно! — прозвенел голос Кселиан над полем боя, и внезапно каждая рука остановилась. Аэз'ашья не могла поверить в то, что видела. Обычно буйные и непокорные ведьмы и геллионы прекратили драться с быстротой кадетов, получивших приказ. Кселиан вышла из укрытия и помчалась к Аэз'ашье, раскручивая одной рукой бритвоцеп. Выжившие Клинки Желания разбежались по углам ангара и жадно наблюдали за разворачивающейся дуэлью.
Аэз'ашья немедля бросила пистолет — если она промахнется один раз, пока Кселиан приближается, второго выстрела ей уже не предоставится. Вместо этого она отскочила назад и выхватила свои парные ножи, готовясь к рукопашной.
Бритвоцеп был комморритским оружием, которое ясно демонстрировало свое происхождение как многогранным стилем боя, так и неотъемлемой опасностью для владельца. По сути, это был сегментированный меч на гибком стержне. Это позволяло орудовать им как кнутом или, как подразумевало название, цепом с острыми как бритва лезвиями. Однако сегменты можно было собрать и сомкнуть воедино одним движением запястья, что моментально превращало гибкий цеп с остриями в жесткий зубчатый меч и наоборот.
Аэз'ашья пригнулась, уходя от первого взмаха бритвоцепа. Она тут же подскочила с ножами наготове, когда Кселиан сомкнула части цепа и нанесла молниеносно быстрый обратный удар мечом, в который он преобразился. Аэз'ашья знала этот стиль — сложное переплетение ложных выпадов и контратак, которое позволяло наиболее эффективно использовать химерические свойства оружия. Она сократила расстояние, чтобы ее ножи имели преимущество, в то время как Кселиан приходилось сохранять бритвоцеп в жесткой форме, чтобы парировать сыплющиеся градом колющие и режущие удары.
