Вивиан ударила его в височную кость, самое уязвимое место черепа. Прямо под ней проходит артерия, снабжающая голову кровью. Если обломок кости перебил артерию, у Никодимуса может быть кровоизлияние в мозг.
От удара он потерял сознание, потом вроде бы оправился, но все это время под трещиной скапливалась кровь, которая теперь давит на полушарие. Вот почему он до последнего времени сохранял ясность рассудка и лишь теперь свалился.
– Вставай! – велела она. – Подъем!
Еще немного, и давление на мозг вызовет кому. А потом наступит остановка дыхания. Закутавшись в плед, Франческа рывком поставила Никодимуса на ноги, закинула его почти безвольную руку себе на плечо и потащила к лечебнице.
Проводить необходимую операцию ей уже доводилось. Семь лет назад, в Порту Милость, но тогда ей помогали более опытные клирики, а главное, она могла свободно распоряжаться своим арсеналом магнусовых и нуминусных заклинаний. Сейчас любой ее текст развеется, коснувшись Никодимуса.
Но если в течение получаса не ослабить давление на мозг, он погибнет.
Франческа втащила Никодимуса в пустую операционную и, пыхтя, сгрузила торсом на стол. Потом, слегка отдышавшись, рассеяла по темной комнате стайки огненных светляков.
На нижнем этаже лечебницы творилась неразбериха. Саванный Скиталец оставил нескольких без сознания, двое ослепли, один превратился в буйнопомешанного. Немногочисленные клирики со стажерами сбивались с ног, пытаясь навести хоть какой-то порядок. Зря Франческа боялась, что ее не пропустят, – ей пришлось хорошенько постараться, чтобы завладеть хоть чьим-то вниманием.
В конце концов ей удалось завязать переписку с молодым целителем, легко поверившим, будто слух она потеряла только что. На просьбу воспользоваться операционной он разрешил выбирать любую, только не рассчитывать на помощь.
И вот теперь она с помощью пледа закинула на стол ноги Никодимуса и перевернула его на правый бок. Он по-прежнему дышал сам, но шевелился и открывал глаза, только когда Франческа с силой сжимала кончики его пальцев. На голос он уже не реагировал. Кровяной сгусток вдавливал мозг все дальше в глубь черепа, и если в срочном порядке не исправить дело, настанет конец.
Распахнувшаяся дверь впустила уже знакомого Франческе молодого целителя с накрытым тканью подносом в руках. Поставив поднос у стола, клирик сдернул ткань, обнажая ряд блестящих лезвий и крючков, и выскочил за дверь.
Обычные медицинские инструменты клирики осваивали в обязательном порядке, но прибегали к ним, лишь когда нельзя было обойтись заклинаниями. Франческа, владевшая магнусом, не брала в руки скальпель со времен ученичества и теперь смотрела на холодную сталь с трепетом.
Молодой целитель вернулся с двумя ведрами воды – одно поставил на умывальник, другое рядом со столом и перебросил Франческе бледную зеленоватую фразу. «Я нужен внизу, дальше вам придется самой», – перевела она сообщение с общего языка.
Поблагодарив целителя, Франческа проводила его взглядом и посмотрела на стол, где лежал Никодимус. Давно ли она вот так же смотрела на Дейдре? Она закрыла глаза, позволяя шевельнувшемуся страху расправиться в полную силу. А потом сделала глубокий вдох и окунулась в свое всегдашнее спасение – работу.
Закатав рукава, Франческа подошла к умывальнику, погрузила руки в воду по локоть и вспенила крошечные белые руны общего магического языка. Тщательно намыленные и оттертые руки Франческа ополоснула во втором ведре и, высушив, вернулась к столу. Главное помнить, что даже чистыми руками этого пациента касаться нельзя.
Первым делом она расширила скальпелем рану на левом виске, доводя разрез почти до затылка. Кровотечение открылось вновь. Франческа наложила зажимы с обеих сторон от разреза, чтобы лоскуты кожи не заворачивались внутрь и не закрывали операционное поле. Тупым концом скальпеля она отодвинула надкостницу черепа и взяла коловорот.
Застыв на мгновение, Франческа еще раз вздохнула поглубже. Страх шевельнулся вновь, но она поспешно его подавила.
Кончик коловорота уперся в кость. Франческа повернула рукоять, чувствуя, как вгрызается бур в твердую костную ткань. Через несколько минут бур пошел легче, словно проваливаясь – началась прослойка, мягкое губчатое вещество. Франческа знала, что так будет, но все равно дважды останавливалась в тревоге, вытаскивала коловорот и, убедившись, что на блестящем металле нет ничего похожего на мозговую ткань, бурила дальше. Наконец бур снова застопорился, наткнувшись на нижний, самый твердый слой черепной кости.
Через каждые два оборота Франческа вытаскивала бур и проверяла отверстие, промокая его чистым марлевым тампоном, найденным на подносе.
Два оборота. Ничего. Еще два оборота. Тампон. Ничего. Три оборота. Ничего. Еще два. Тампон. Ничего. Еще два. Тампон.
На кости набухла темная капелька крови.
Отложив коловорот, Франческа взяла шпатель и кюретку. Шпателем она придавила набухающую каплю крови, ткнувшись в твердеющую под ней кость, а потом, нажав чуть сильнее, отколола крошечную щепку. Из отверстия на кожный лоскут под зажимом заструился темный ручеек.
Ободренная, Франческа принялась выскребать кюреткой костную щебенку. С каждым движением ручеек делался полноводнее. Всего крови натекло немного, может быть, с четверть чашки, но даже такого небольшого скопления внутри черепа хватало, чтобы вывести мозг из строя.
Никодимус задышал ровнее и глубже.
