– Помнишь, во что Жила превратил левую руку его брата?
– Жила не виноват. Думать надо головой, прежде чем хватать кобольда без предупреждения. И потом, Гай все равно братца своего недолюбливает.
– Нет, не годится, – вздохнул Шеннон. – Значит, остается только брошенная привратницкая.
– Да, наверное. – Никодимус помолчал, оглянувшись на купол. – А если спрятаться на пепелище?
– Кто там сейчас за главного?
– Все тот же старый пес.
– Я лучше толченого стекла наемся, – скривился Шеннон.
– Бросьте, магистр, не такой уж он и пройдоха.
Шеннон только сузил затянутые бельмами глаза.
– Хотя, конечно… – вздохнул Никодимус. – Все может быть.
Глава пятнадцатая
Франческа открыла глаза. В подмышках резало.
Лишь после минутного замешательства она вспомнила, как попыталась обезоружить Сайруса и тот обратил против нее причальную парусину. А потом она, кажется, потеряла сознание, оказавшись под цензурирующим заклятьем. Франческа выпрямилась, и резь в подмышках пропала. То есть все это время ее обмякшее тело удерживала в вертикальном положении одеревеневшая мантия.
Сайрус как ни в чем не бывало расправлял складки своего пышного зеленого одеяния.
– Будем считать это недоразумением, – сдержанно проговорил он. – У нас общая цель. Я поклялся Селесте служить Авилу. Ты, как целительница, тоже служишь горожанам. Но меня долг обязывает докладывать о любой угрозе. И когда мы поговорим со стражем башни и с маршалом, ты убедишься, что им можно доверять. А пока ты под моей цензурой.
Кое-что вспомнив, Франческа взглянула на ногу, но рассылающего сигнальные фразы шара там не было.
– Не пытайся колдовать, только голова сильнее закружится.
Франческа вспыхнула. Как же она упустила из вида, что парусиновые причальные стенки будут пропитаны чарами?
– Сайрус, ты заблуждаешься, – как можно спокойнее произнесла она. – Это опасно. Ты должен снять цензуру.
Сайрус оторвался от своего занятия.
– Нет, Франческа, и не мечтай.
Опустив вуаль, он принялся разматывать тюрбан.
Франческа наблюдала этот ритуал много раз. Оба замолчали. Густые черные волосы Сайруса в ее воспоминаниях были длиннее, но кудри вились все так же буйно. Кофейного цвета кожа, орлиный нос. Упрямый подбородок подчеркивала аккуратно подстриженная иссиня-черная бородка.
– Я тебя уже не знаю, – сказал наконец Сайрус. – И не могу больше на тебя полагаться. Слишком многое на кону.
– То есть ты до сих пор на меня обижен?
– Наверное. Но это к делу не относится.
– Да?
– Подозреваешь меня в предвзятости? – нахмурился Сайрус.
– В слепой вере своему ордену. А ведь авильских иерофантов могли перевербовать.
– Кто? Перебравшийся через океан демон? Франческа, это бред. – Он шагнул к ней. – Этой твоей Дейдре нельзя доверять.
Франческа хотела потереть лоб, но не смогла высвободить руку из одеревеневшей мантии.
– Сайрус, она умерла у меня на столе, а потом ожила. Это не женщина, это бессмертная аватара. В Авиле творится что-то страшное, и нам нужно держать ухо востро.
– А я, по-твоему, не держу?
– Ты действуешь по уставу.
Над головой скользнула тень, и на соседний причал приземлился расправленный в плоское крыло змей.
Сайрус скрестил руки на груди.
– Значит, вот кто для тебя иерофанты? Несгибаемые, неспособные мыслить самостоятельно солдафоны? Не чета прекраснодушным творцам- чарословам?
