Это объясняет, почему переодетые иерофанты зарядили заклинаниями именно постель, а не, скажем, дверной проем, – опасались поймать в ловушку кого-нибудь постороннего, ту же неофитку, например. Им нужна именно хозяйка комнаты, именно та, кто спит в этой кровати.
У призрака созрела идея. Впервые за последние часы пустота в груди слегка рассосалась. Рискованно, однако надежда есть. И потом, какие у него еще варианты?
Осторожно переместив оставшийся магнус в правую руку, призрак потянулся к локационному абзацу.
Глава двадцать первая
Во сне Франческа диагностировала у молодой женщины аппендицит и приняла решение его удалить. Но вскрыв брюшную полость с правой стороны, аппендикса она не обнаружила. Еще на этапе разреза она вместо полагающегося в этом месте восходящего отдела толстой кишки наткнулась на нисходящий.
Когда Франческа велела ассистенту послушать сердце оперируемой, тот доложил, что сердцебиение громче с правой стороны груди.
Обомлевшая Франческа поняла, что внутренние органы пациентки отзеркалены – своими глазами ей этот феномен пока наблюдать не доводилось, только читать о нем в медицинской литературе.
В полном замешательстве она перебирала режущие фразы.
– Вы теряете пациентку, – предупредил ассистент. – Тут все переставлено задом наперед, вот в чем дело.
– Что? – не поняла Франческа.
Ассистент, высокий мужчина в черном тюрбане с вуалью, повторил:
– Какография – это когда все задом наперед. И у пациентки так же. Вы ее убиваете.
Франческа спросила у ассистента, как его зовут, и он ответил: «Никодимус Марка».
И тогда она проснулась.
В незнакомой кровати, не понимая, где она. «Фран?» – послышался знакомый голос, и Франческа вздрогнула. Рядом с койкой стоял Сайрус. Откуда-то издалека доносилось поскрипывание канатов и шорох дождя.
Садовая башня.
– До заката часа три, – сообщил Сайрус. – Ветроловы возвращаются. Нужно выбираться на взлетную площадку, чтобы отбывающие про нас не забыли.
Потерев щеки, Франческа встала и пошла вслед за Сайрусом по темному коридору к опутанному лесами чреву башни. У западной стены царило оживление – иерофанты, перекрикиваясь и размахивая руками, разворачивали, а затем укладывали аккуратными стопками гигантские белые полотнища. От гуляющего по башне ветра Франческина коса заплясала по лопаткам.
– Что они делают? – крикнула Франческа Сайрусу, который вел ее по узкому трапу к восточной стене.
– Швартуют ветроуловители. После заката в перевале оставаться нельзя, если не хочешь попасть на ужин к ликантропам.
– Правда?
– Если бы не толстые стены башни, поминай тут всех как звали.
– Поэтому Авил отнесен так далеко от сада ветров, который ему полагается обслуживать?
Сайрус покачал головой, подныривая под низкую балку.
– Нет, пропитанные божественной силой Кейлы стены защитили бы город и здесь. Все дело в воде. Авил должен примыкать к дамбе – иначе она долго не простоит. Первое поселение находилось как раз здесь, в перевале, но ликантропы то и дело сносили дамбу, вода уходила, а во время засухи других источников орошения в саванне нет.
Дальше предстояло подняться по лестнице – крутой, как стремянка. Сайрус ловко взбежал по ступеням, а Франческа снова ощутила себя неуклюжей великаншей.
Они вылезли на промежуточную площадку – прямо под взлетной. Там уже собрались иерофанты с яркими свертками в руках – все молодые, лет по тридцать-сорок. На площадке стоял оживленный гомон.
– Обычно ветроловы работают до заката, – пояснил Сайрус. – Но сегодня расчетный день – до этого они пятьдесят суток трудились как пчелы, творя ветряные чары, а теперь отправляются в Авил на заслуженный отпуск. Вот он, источник авильского процветания. – Сайрус улыбнулся под вуалью. – Дорвавшиеся до благ цивилизации ветроловы, не жалеющие денег на хорошее вино, мягкую постель, доступных женщин и менестрелей в тавернах.
– Ты, значит, в молодости тоже тратил заработанное на доступных женщин? – поддела Франческа бывшего возлюбленного.
Сайрус пожал плечами.
