Настолько вменяемые, что даже было принято решение создать команду испытателей, которые и отправятся в «пробитые» миры.
…Когда ушел первый – я только родиться успел. Ушел и пропал. И больше его никто не видел. А следующего уже послали только через двенадцать лет. Правда в те года бардак в стране жуткий был… денег не хватало даже…
Короче – этот Второй, первые два раза сходил вполне удачно… в том смысле что вернулся. А в третий раз – говорят только кровавые брызги полетели да оторванную ступню обратно выбросило.
Но тут уж на наших умников азарт напал. Да и властьимущие выгоду почуяли и на финансы не скупились. Так что эксперименты продолжились. Мой переход уже тридцать седьмым числился. И готовили меня не просто к «миссии сунул-вынул» (как мы это называли), а уже для исследования мира, так что и языки вон подучил, и вообще – и ученые, и вояки, и дед, меня сурово натаскивали как выживать в абсолютно новом мире, обществе с неизвестными обычаями и законами.
…Чаще всего, «червоточина» пробивалась в тот мир, из которого, предположительно пришел Эвгений Сидорович. – Вроде как он опознавал его по снимкам и видеозаписям. Хотя конечно – стопроцентной уверенности никто не давал, не только в том что это Его мир, но даже в том что в Этот раз удастся попасть именно куда надо. Каждый раз – сплошная рулетка.
Но предполагалось, что я попаду именно в тот мир… Какая-то у них была новая программа наводки, которую они и испытывали.
Первый мой «заход», прошел как по маслу. Попал. Обосновался. Даже успел пообщаться с местными, и пусть с трудом, но понял их. А они меня … правда только после очереди из калаша над головами. Прожил месяц, собрал образцы, а потом, в указанный срок, наши опять пробили червоточину, и я вернулся обратно героем.
А вот во второй раз получилось… Выбросило меня как-то немного странно. – Были… вспышки не вспышки… это сложно описать. Но в общем выбросило на какую-то пустынную местность, которую я опять должен был исследовать в течении месяца, ожидаясь очередного «пробоя».
…Не дождался. Прождал еще почти полгода. – Тоже впустую. К этому времени закончились все взятые с собой ресурсы. Даже охотиться больше было не с чем. – Решил выбираться к людям, благо, кое-какие следы их существования в этом мире я нашел почти сразу, а потом даже сумел пообщаться с несколькими пастухами и караванщиками.
В общем – вышел, и сначала решил, что это совсем не тот мир, в который мы «целились» и в котором я был первый раз. Этот мир, был явно, по уровню развития на несколько тысячелетий старше «дедова».
Вот только говорили тут почему-то на языке, очень родственном тому, которому обучал меня дед. А уж когда я услышал имя Манаун'дака…
Дед рассказывал что именно во время схватки с этим коварным колдуном, его и выбросило в наш мир. А еще – он частенько упоминал некий Амулет, как великий символ могущества, власти и магии.
Я, честно тебе скажу – во всякую магию не верю. Чушь все это. Но вот Амулет… – хрен знает что это такое. Однако, мне почему-то кажется, что он может стать для меня ключом к возвращению домой.
…Ну что еще сказать – хотел я сразу пойти по следам этого Амулета. Да только вот сначала, пришлось просто учиться тут выживать. Почти три года в вашем мире прожил, занимаясь то тем, то этим, и стараясь держаться подальше от неприятностей. А потом очутился в Тооредаане, и дальше ты и сам знаешь.
– Ух… – Даже помотал головой Ренки, видимо надеясь таким образом получше утрясти в нее услышанные невероятные факты. Факты укладывались плохо, уж больно необычными и фантастическими они казались.
…Слушай. – спросил он у Готора. – А каков он… ваш мир?
– Да не лучше, не хуже вашего. …Разве что постарше лет на триста. А так – словами не опишешь.
– Так как же это выходит, – у вас прошло шестьдесят лет, а у нас тут тысячи?
– Этого Ренки, я не знаю. – Устало сказал Готор. – Слушай, извини. Но что-то я совсем вымотался. Да и воспоминания накатили.
Я понимаю – у тебя ко мне куча вопросов. Но давай на сегодня закончим.
…И кстати – Риишлее знает правду. Оказалось что я у вас далеко не первый такой «попаданец». Одним из «нас», был создатель Тайной Службы, и он завещал своим приемникам «отслеживать» других «чужаков», потому как от них может быть либо большая польза, либо вред. …А ты думал – почему Риишлее нам такие полномочия дал?
На следующий день, Ренки конечно же снова захотелось засыпать Готора кучей вопросов, которые он сочинял весь остаток ночи. Но погода испортилась, и капитан приказал всем пассажирам убраться с палубы.
Офицеры, чтобы не скучать в крохотных каютках, (выделенных им как почетным гостям), в которых даже одному было тесно, а вдвоем вообще не развернуться – пошли на батарейную палубу, где сейчас размещались другие пассажиры их корабля, и где для их сержантов был выделен особый угол.
Потянулись долгие скучные дни. Корабль качало и бросало на волнах, а пассажиры пытались как-то отвлечь себя от животного страха, который возникает при мысли о мощи бушующей стихии, и тонюсенькой скорлупке корабельной обшивки, прогибающейся и стонущей от боли, при ударах волн. …Тут уже было не до разговоров об иных мирах, которые, как инстинктивно чувствовал Ренки, вести надо исключительно с глазу на глаз.
Потом Готору вдруг опять поплохело. Как он объяснил сам – долгая качка не способствовала здоровью его недавно простреленной головы. Так он и
