плиты с электрозажигалкой, так что плеваться огнем не любил, зато умел пускать разноцветные молнии. На Новый год безо всяких петард и ракет устроил на крыше такой фейерверк! А в грозу все норовил забраться на громоотвод, и попробуй — пойди, стащи.
Ой, вспоминать можно много и долго…
Как объяснить, что такое «свое» место? Уголок сквера, скамейка на людной площади, неприметный кафетерий на задах гипермаркета, остановка на окраине, обрыв над морем. Да что угодно и где угодно, у каждого — свое. Сердце там стучит как-то иначе, тверже и увереннее, заботы утрачивают значимость. Для Гавроша со Свингом это — одуванчиковая полянка: круглый пятачок в пригородном ельнике, десяток шагов в поперечнике, не больше.
Полянку обнаружили случайно. Свингу тогда не исполнилось и года, размах крыльев был уже как у взрослого драка, но в полную силу пернатый змееныш ещё не вошел. «Приполянились» вполне прилично, а взлететь без разбега не получалось. После десятка неудачных попыток пух со всех одуванчиков поляны перебрался на шевелюру Гавроша и оперение Свинга, елочки изрядно растрепались, а друзья смирились с перспективой пешего пути сквозь бурелом.
Из-за облаков вышло солнце и повисло прямо над полянкой. Огромное солнце, во все небо! Свинг подобрал крылья, опрокинулся спиной на зеленый матрас густой травы, задрал все четыре лапы и замер. Гаврош? Гаврош не умеет объяснить, но… Время остановилось. А когда оно вновь начало свое неторопливое движение, Свинг легко взлетел с места, вообще без разбега, будто бы провел это бесконечное мгновение не на солнечной поляне, а в протуберанце сверхновой. Позже Свинг с Гаврошем не раз прилетали сюда, посидеть и посмотреть на солнце.
И когда на такой вот «своей» полянке видишь незваного незнакомца, трудно относиться к нему с симпатией. Тем более если это незнакомый мальчишка, ростом чуть поменьше, но крепенький, лохматый, в грязной и потрепанной одежде. Неприятный тип. Он очень не понравился Гаврошу. Особенно тем, что избивал хлыстом своего мелкого драка.
Понятно, что Гаврош не сдержал раздражение:
— Эй, малой, а если я вот сейчас так тебя самого?
Это емкое словечко «малой»! Если кто-то позабыл, в мире чалмиков обращение «малой» означает: «Я старше и сильнее, если мне что-то не понравится или просто придет такая фантазия, то я тебя, малого, обижу, унижу или изобью».
Неприятный тип медленно опустил хлыст и столь же медленно повернулся. О, сколько презрения, какую нескрываемую наглую издевку могут выразить простые, казалось бы, движения!
Гоблин. Это был вовсе не мальчишка, а кочующий гоблин. Страшилка для детсадовцев. Молоденький: когти на лапах короткие, клыки из-под верхней губы выпирали совсем чуть-чуть. Зато под жалкими кустиками зеленой щетины на щеках багровели грубыми стежками ритуальные шрамы посвящения во взрослые.
Гоблин оскалился и поинтересовался яростным полушепотом:
— Это меня ты назвал «малым», щенок?
Сквознячок пробежал по спине чалмика… По слухам, любой намек на низкий рост — смертельное оскорбление для гоблина.
Гоблин зашипел, сплюнул, резко пнул Гавроша по голени и с размаха ударил кулаком. В лицо.
Надо сказать, что за годы нормальной, цивилизованной, человеческой жизни Гаврош отвык от подобных «приемчиков». Не то чтобы чалмику вовсе не случалось драться… Но эти драки начинались (а чаще и заканчивались) ритуалом взаимных обидностей, пиханием друг друга в плечо, хватанием «за грудки». С принятия боевой стойки, наконец, и обсуждения условий поединка!
Гаврош сам не понял, как оказался на земле. И пропустил тот миг, когда Свинг ринулся на защиту своего чалмика. От удара пернатым крылом гоблин улетел в елочки, на чем дело могло и закончиться… Но — этот мелкий драк! Гнусный гоблинский драк! Крылатая зубастая жаба пренебрегала приличиями честного боя в той же мере, что и ее хозяин. Тварь прыгнула и вцепилась в плечо Свинга.
Намордник! Гаврош не успел снять с драка намордник…
Свинг взвизгнул от боли, попытался стряхнуть зверюгу, но не сумел. Рычащий ком покатился по поляне. Гоблинский драк мертвой хваткой впился в плечо пернатого змея, а намордник мешал Свингу пустить в ход собственные клыки или ударить противника молнией.
Теперь уже Гаврош кинулся другу на выручку, но тщетно: что для двух взрослых драков худенький чалмик?
Из зарослей ельника выбрался гоблин и, к чести зеленокожего, без промедления бросился Гаврошу на помощь. Даже вдвоем они с трудом сумели удержать раненого кетцалькоатля и разжать челюсти гоблинскому дракону.
Потом? Потом…
Вот какие-то события жизни вспоминаются в мельчайших деталях, последовательностях и взаимосвязях. А иные — что смятые в пластилиновый ком фигурки, что бессвязный, обрывочный кошмар — поди разберись, где, что и откуда, да и случилось ли вообще?
Остаток того дня Гаврош помнит плохо, так, будто все это происходило и не с ним. Гоблин помог и перевязать Свинга, и донести до города. Хорошо, что мама оказалась дома. В районной клинике бурлила скандалами очередь: заканчивался рабочий день, ветеринар велел не занимать… Все же дождались. Раздражительный красноглазый толстячок бросил брезгливый взгляд на рану и предложил «усыпить».
Помчались в дежурную городскую. Таксист ругался, что Свинг запачкает салон, отказывался лететь, запросил вдвое дороже.
