— …напротив ворот «Реактора» острая ситуация! — кричали хором оба баритона. — Торрес — Федотову, Федотов — Крамскому. Бросок!..
— Не будет броска, — разочаровывал товарищей по цеху Перфильев. — Шар перехватывает Магометов. Так о чем я говорил, коллеги?
— О том, что обе команды имеют отличный процент реализации большинства… — ловко обходил конкурента Зубкус.
— …и нужно играть очень аккуратно, чтобы избежать удалений… — находил маленькую лазейку первый тенор.
— …которые чреваты пропущенными шарами, — успевал зацепиться второй.
— А «Астрохимик» между тем собирается делать смену, — замечал Перфильев.
— Смена им не помешает! — пищал Зубкус. — Обе команды во втором периоде держат просто невероятный темп игры. Ресурсы ранцев вырабатываются со скоростью света!
— Да и игроки быстро устают, — бубнил Перфильев.
«Все, — подумал Славик, напряженно следивший за игровым пространством. — Надо решаться. Сейчас или никогда, а сейчас — самое удобное время». Он выждал, пока сменится верхний нападающий «Астрохимика», нащупал под плотной тканью скафандра коробку репроектора, надавил указательным пальцем клавишу и прошептал: «Нападающий Дементьев двести шестнадцать, четыре, дробь семь, пять секунд». Изображение в желто- зеленом скафандре возникло возле прозрачного бортика, врубило двигатель ранца и ринулось в круговерть желтых и синих реактивных струй.
Дребезжащий свисток порвал гул стадиона, ржавой бритвой распорол болтовню комментаторов. Арбитр вскинул руку с растопыренной пятерней, рука мигала зеленым и желтым. Нарушение численного состава! Славик моментально нажал на репроектор. Изображение Дементьева исчезло, будто его и не было. Возле бортика в позе глубочайшего недоумения одиноко висел прыгнувший на смену центрфорвард «Астрохимика».
Славика сильно толкнули в спину, он обернулся и стукнулся шлемом о шлем Марека.
— Ты?! Славян, это ты устроил? — Марек был вне себя от восторга.
Сбоку заглядывал Пряник.
— Похоже, что я, — сказал Славик, улыбаясь.
— Эй, вы про чо? — Пумба завертел головой, с трудом отрываясь от созерцания поля.
— Славка своим репроектором устроил удаление! — шепотом проорал Марек.
— Ну?! То-то я смотрю — херня какая-то!
— Тихо, тихо, — уговаривал друзей Славик, которого хлопали в десять рук по плечам, по спине и по шлему. — Гола еще никто не забил… пока.
— Процент реализации большинства у «Реактора» семьдесят шесть и четыре, — подал голос Пряник.
— Вот пусть и реализовывают! — постановил Пумба. — Зря, что ли, Славян старался?
Как выяснилось чуть позже — не зря. На восьмидесятой секунде игры в большинстве Дмитрий Макаров бросил с очень острого угла, Малкин отбил шар щитком, но вывернувшийся откуда-то снизу Евгений Трач отправил рикошет в нижний сектор ракушки. На трибунах поднялся такой рев, что, несмотря на включенный селектор, у Славки заложило уши, а друзья тискали его и колотили по шлему с таким энтузиазмом, будто это он, а не Трач забил гол в ворота «Астрохимика».
— Оле-е, оле, оле, оле-е-е! Реактор, вперед! — скандировали трибуны.
Когда возбужденные болельщики немного успокоились, Ганя, перегнувшись через спинку Славикова сиденья, задумчиво сказал:
— Два-один — это здогово, но тги-один было бы вообще атомно.
— Не надо форсажа, — со знанием дела отозвался Славик, он чувствовал себя могучим и счастливым божеством.
Удобная ситуация подвернулась за четыре минуты до конца периода. Двое игроков «Астрохимика» разом пошли на смену и почему-то оказалось — втроем. Опять прозвучал свисток. Тренер в строгом сером скафандре попытался что-то выяснить у судьи, но вторично взметнувшаяся вверх сердитая пятерня яснее ясного сказала: «Я видел в игровом пространстве на один желтый выхлоп больше, чем положено! А все остальное не имеет значения».
Зрительские ряды шли волнами. Синие и желтые огни выхлопов зависли вокруг точки сбрасывания. Секунда — и они, сорвавшись с мест, завертелись безумной каруселью.
— Семерка большинства «Реактора» выигрывает сбрасывание! — истошно комментировал Зубкус. — Трач на Макарова, Макаров — Веласкису. Они отчаянно рвутся в зону «Астрохимика»! Трач получает шар, пересекает синие линии! Положения вне игры нету!
— Да, — вторил басом Перфильев, — пока пятнадцатый номер ганимедцев отдыхает на скамейке штрафников, челябинцы идут в наступление. Фирсов открывается под бросок, но Трач идет сам, обыгрывает защитника. Неужели будет дубль?!
Трач всегда славился отменным броском. Шар ловко перескочил с левого крюка плюшки на правый и выстрелил вперед, точно ядро из древней пушки.
— Ух-х! — взвыли комментаторы.
— Ах! — выдохнули трибуны.
— Ап-х… — сказал Славик и едва не перевернулся вместе с креслом.
Шар, мазнув по выставленной плюшке защитника, изменил траекторию, пронесся между двумя бортами, пробил защитную сетку и попал
