ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Об оставшихся в Беленгоре фрейлинах и их проблемах
— Тэри? — хрипловато позвала Бет, едва распахнув глаза, и ее руку немедленно взяли в плен прохладные крепкие ладони.
— Ее пока не нашли. Зато ищут магистры с плато магов, и есть надежда, что она жива. Пить хочешь?
— Понятно, — погасшим голосом выдохнула старшина, помолчала и согласилась: — Давай.
Сделала несколько глотков кисленького холодного отвара из трав и фруктов, откинулась на подушку, оглядела комнату и безразлично осведомилась:
— Чья это спальня?
— Наша, — спокойно сообщил Тайвор. — Я больше не намерен играть в твои детские игры, Бетрисса. Тебе тридцать четыре года, и ты на редкость здравомыслящая женщина, по свидетельствам всех, кто тебя знает. Вон бумаги, сыщики мне целую кипу собрали. Но я давно научился верить не чужим представлениям, а своим глазам, и, по моему мнению, ты очень несчастная женщина, научившаяся надежно прятать свою боль и обиду под маской непрошибаемой компаньонки. А я теперь твой муж и не собираюсь никому уступать право тебя защищать и делать все, чтобы ты забыла удары судьбы и старинные обиды.
— И с чего начнем? — хмуро поинтересовалась Бет, в глубине души совершенно согласная со всеми его доводами.
Но вовсе не желавшая позволять герцогу решать за нее все проблемы. В конце концов, она пока кадетка, и ее величество еще не расторгала с ней контракта.
— С малого, милая. Ты будешь жить здесь и везде ходить в моем сопровождении.
— Это невозможно.
— Погоди, я не договорил. Я не буду вмешиваться в твои секретные дела, но оставляю за собой право поговорить с ее величеством наедине. Она не могла не знать, предлагая мне договор, что я не останусь в стороне от ваших дел, и ее решение поселить нас с Карлом на третьем этаже свидетельствует об этом лучше всяких слов.
— Ты прав, — вздохнула Бет, она и сама уже давно поняла, что ее величество выбрала ей в мужья далеко не первого попавшегося придворного холостяка. — Однако все намного сложнее. И я не имею права никому ничего говорить, а тебе намекаю лишь потому, что согласна с твоими словами. Поэтому будет удобнее, если я останусь в своей комнате. Хотя если ты настаиваешь…
— Бетрисса! Не торопись делать выводы. Ни на чем таком я не настаиваю и не собирался. Уже велел приготовить мне постель в кабинете, гостиной у меня нет. Просто если ты будешь жить тут, я смогу тебя защитить, и кроме того, Дора уже живет рядом.
— Тайвор, а как тебя звали родные? — вдруг невпопад осведомилась Бетрисса и тут же спохватилась: — Прости, это от неожиданности.
— Дома меня звали Айви, я ведь был младшим из сыновей, — мягко улыбнулся герцог. — И не нужно извиняться, мне будет очень приятно, если ты станешь звать меня так.
— Прости, — еще сильнее расстроилась ее светлость, сообразив, что если бы старший брат герцога еще был жив, то замок принадлежал бы ему, — я не знала.
— Он погиб очень давно, мне тогда было всего семнадцать, по глупости, как сочли злые сплетники. Полез вечером в окно к возлюбленной, а стража решила — вор… Но не мне осуждать его безумства, я и сам недалеко ушел. Тебе рассказывали историю моей свадьбы?
— Нет. Да и некому. Сестры Сарнские тебя очень уважают и сплетничать не станут, а больше твоих тайн никто не знает.
— Но ведь мы женаты почти два месяца. Неужели тебе за это время ни разу не захотелось узнать, за кем ты замужем?
— Айви, там, где мы были все это время, не было больше никого. Совсем. А кроме того, в ближайшие три года меня ждали другие дела, поэтому я не спешила искать какие-то сведения. И мешать тебе эти три года развлекаться тоже не имела намерений. Как ты сам сказал, я уже не юная девица и умею рассуждать здраво.
— Спасибо, дорогая, ты меня снова удивила и порадовала, — невесело засмеялся Лаверно, но в его взгляде мелькнула легкая горечь. — Тогда я провожу тебя в умывальню и все же расскажу свою историю. Видишь ли, мои племянники очень огорчились, узнав о моем исцелении и женитьбе, и, как я подозреваю, теперь пожелают и тебя расстроить мрачностью семейных тайн.
— Не волнуйся, я и сама могу ходить, — поднимаясь с постели и невозмутимо накидывая на длинную сорочку неизвестно кем принесенный ее собственный пеньюар, успокоила его Бет. — А про племянников знаю и разговаривать с ними не намерена. Но выслушать твой рассказ не отказываюсь, только предупреждаю — не жди ответной откровенности.
— Ежик, — ласково фыркнул Тайвор, когда дверь за женой закрылась. — А разве я на это надеялся?
В умывальне Бет рассмотрела свое бледное, осунувшееся лицо с залегшими вокруг глаз тенями, короткие, тщательно расчесанные кем-то волосы и
