— Но если ты решился, я тебе помогу, — продолжал настойчиво уговаривать граф Бризен. — Только скажи «да», и я прикажу собрать твои вещи.
— Но там темно, — жалобно прохныкал Мишеле и обиженно выпятил нижнюю губу. — Я не трус, но темноту не люблю. Может, утром?
— Не волнуйся, — уверенно пообещал сплетник, — я поеду с тобой и никому тебя в обиду не дам. Как ты мог подумать, что я брошу друга в такой беде?
— Ты настоящий друг, — с энтузиазмом подтвердил Мишеле и снова пьяно закручинился: — Больше меня никто не любит…
— Это здесь, — упорно гнул свое Тимул, — а в Карстаде, наоборот, все тобой восторгаются. И девушки за твое внимание соперничают, и знатных друзей у тебя не счесть. С тобой же всегда весело… раньше было, это теперь ты раскис. Давай, соберись, если сейчас выедем, к полуночи будем в ближайшей усадьбе, у графа Ченриса. Переночуем у него, а утром попробуем достать контрабандные капсулы и уйдем в столицу.
— Я не хожу конра… котра… банными капсулами, — еле ворочая языком, важно объявил рыжий шут, стараясь, чтобы Тимул не заметил иронии в его голосе. — Поедем в карете.
— И прибудем в Карстад через неделю, когда там все уже будут наслышаны о твоем позоре. Нам нужно опередить слухи, и тогда все будут думать об этом происшествии так, как представишь ты. Или не знаешь простого закона — кто рассказывает первым, тому верят на слово, а всем остальным приходится доказывать свою правоту?
«Умный ты и очень хитрый», — хотелось сказать Мишеле, уже сообразившему, что Тимулу зачем-то срочно нужно выбраться из Беленгора, и он нашел подходящий предлог, как уйти, не потеряв собственного достоинства. И королевского доверия. Ведь стоит только оскорбленно заявить, будто спасал опозоренного друга, решившегося покончить с собой или еще на какую глупость, и никто не посмеет упрекнуть в трусости. Наоборот, решение бросить вызов королевским любимчикам сочтут большой смелостью.
Вот только и Хангро не дурак и уже успел присмотреться к тем, кто в тот день встал рядом с ним с оружием в руках плечо к плечу. Да и мнению Ительниза верит беспрекословно, у барона просто нюх на гниловатых людей, и с плохими он никогда не стал бы вести себя так свободно и дружелюбно. И его влюбленность в миниатюрную брюнеточку, умеющую развеселить публику не хуже самого рыжего плута, вовсе не отбила у Ительниза разум, как у Мишеле.
И сейчас необходимо любыми путями выяснить, ради чего белобрысый сплетник так рвется за ворота? Желает выгодно продать тайны, какие успел разнюхать о магах и оборотнях, или отправить отчет о происходящем в Беленгоре недоброжелателям королевы? Ведь иного способа, кроме как лично вывезти их за ворота, просто нет, маги надежно защитили поместье, и теперь отсюда невозможно ни голубя послать, ни контрабандное магическое письмо.
Но в таком случае важнее всего его остановить, ведь страшно даже представить, какой бедой может обернуться это предательство для обитателей дворца и их гостей. Значит, Мишеле должен немедленно придумать верный способ одурачить Тимула и заманить во дворец, а потом попытаться подать знак мечнику. К сожалению, никто в Беленгоре, кроме Ительниза, не поверит рыжему шутнику, даже если он начнет вслух кричать о своих подозрениях.
— Т-ты… п-прав! — подняв палец, важно и невнятно возвестил граф Хангро, копировать поведение пьяных он умел мастерски. — Но дов-верить багаж никому… в тайничке одна вещ-щица… тсс! Эт-то тайна! Идем… утром будем в моем особняке… ты помнишь, где я живу?
— А ты сам-то хоть помнишь? — усмехнулся Тимул, поднимаясь, и бдительно заглянул в лицо Мишеле.
— Зеленая с… золотом спальня… второй этаж. Ик… — подавился искусственной отрыжкой тот и небрежно рванул ворот рубахи. — Как жарко…
Граф Бризен ухмыльнулся, подхватил его под руку и повел сильно шатавшегося плута к дому, время от времени умело подогревая язвительными фразочками его обиду на заносчивую герцогиню, и не подозревая, что Мишеле давно уже не таит зла на отвергнувшую его Октябрину и искренне терзается раскаянием. Зато с каждым шагом все сильнее ненавидит своего назойливого спутника, понимая, в каком виде он по его вине должен предстать перед гостями и обитателями Беленгора. Но ничего поделать уже нельзя, нужно доиграть роль до конца.
— Идем через восточную веранду, — добравшись до дома, решил Тимул, и Мишеле сообразил, что думают они об одном и том же.
С маленькой разницей — блондин не желал попадаться на глаза абсолютно никому, а рыжему нужен был только Итель. Но вряд ли он в этот момент гуляет возле восточной веранды, через которую чаще ходят слуги и те, кому срочно потребовалось попасть в конюшню или в казарму для егерей. Гости и молодожены сейчас, скорее всего, наслаждаются ночным бризом на южной, самой широкой и роскошной открытой веранде. А судя по доносящейся оттуда музыке и взрывам смеха, еще и танцуют, флиртуют и вообще веселятся от души. И он мог бы быть там… смотреть тайком на Октябрину и веселить публику, собирая в свою копилку белые камни.
Однако спорить с Тимулом пока нельзя, вряд ли такой хитрец не выкрутится — запросто может заявить, будто опозоренный граф сам умолял увезти его из Беленгора. Бризена нужно поймать на горячем, и лучше всех в этом поможет Габерд, сам учивший Мишеле тем знакам, какими обмениваются воины в засаде или в бою, чтобы не выдать свои намерения противнику.
«Интересно, где он сейчас?» — лихорадочно пытался сообразить рыжий шутник, послушно плетясь за Тимулом, упорно ведущим его в намеченном направлении.
С верхней башни, перебивая звуки музыки, вдруг донесся звон колокола, и Мишеле начал по привычке считать удары.
