помогут запутать или отпугнуть твоих врагов. Но сначала тебе все же нужно подучиться у магов, как я вижу, кокон они тебе свернули, но он у тебя слабоват, как у маленького котенка. Раньше он тянул всю ведьминскую силу, а теперь она закрыта, нужно учиться собирать магию не только из источников, у вас их и нету, но и из вещей и чужих заклятий. И еще море… но про это лучше сначала выучить.
Она спокойно развернулась и пошла прочь, но не успела пройти десяти шагов, как ее подхватил жилистый оборотень, один из пришедших с Иридосом, и вскоре они потерялись среди танцующих.
Вирденса, вежливо усадившего на место королеву и задумчиво бредущего вдоль противоположной стены зала, Дирард подозвал сам, не пожалев капли пока еще непослушной силы.
— Что-то случилось? — вмиг выпрыгнул из портала маг.
— Извини, просто я заметил, что ты свободен, вот и позвал. Посиди отдохни немного.
— Ты меня позвал, чтобы отдохнуть? — насмешливо заломил бровь целитель. — И я должен в это поверить?
— Ты прав, — хмуро признался советник. — У меня к тебе большая просьба, не поможешь мне с тренировкой новой способности?
— Разумеется. Когда ты хотел бы начать?
— Чем быстрее, тем лучше. Я готов хоть прямо сейчас, но не могу лишать тебя такого прекрасного праздника.
От такого заявления магистр на миг опешил, потом издал короткий едкий смешок:
— Давненько меня так не веселили. Мы очень любим праздники, это ты верно заметил, и даже больше. Скажу по секрету, никому из нас даже в голову не приходит в чем-то себе отказывать, когда появляется желание отдохнуть. Другое дело, что интересную работу мы любим еще больше, чем красивые фейерверки. Поэтому идем прямо сейчас, только предупрежу Лангориса, сегодня он отвечает за безопасность. А ты никого не желаешь предупредить?
— Год знает о моих планах, и если нужно будет, успокоит ее величество, — суховато сообщил королевский советник, всем своим видом давая понять, насколько неприятно ему вмешательство в личные дела.
— Как знаешь, — с виду равнодушно отозвался Вирденс, торопливо создал вестника и продиктовал ему короткое сообщение.
Дирард молча следил за этой процедурой, изо всех сил стараясь думать о летающих под куполом зала светящихся цветах и бабочках, а не о девушке, на которую так тонко пытался намекнуть магистр. Слишком они открытые и прямолинейные, эти маги с плато, им не понять, как противится душа чужому вторжению в самые заветные и хрупкие ее тайники.
Туда, где он еще лежит ничком в почти истаявшем коконе зверя, жадно ловя исходящий из сухого песка слабый ручеек целительной магии, а над ним негромко и тоскливо тянется нескончаемая песня о блуждающем по ночной степи одиноком путнике. Проникающему в душу упорному голосу время от времени удается сдернуть с больного разума туман проклятия, и тогда Рад почти приходит в себя. Во всяком случае, начинает ощущать тяжесть пальцев, бессильно закопавшихся в призрачную шерсть на его голове, и различать безнадежность в хрипловатом усталом голоске спутницы. И тогда, собрав все силы, он тянется к ее руке и, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заскулить, нежно и благодарно лижет дрожащую ладошку, безмолвно суля ей все, чего дать не может, вернее, не имеет пока никакого права. В то же время твердо понимая, что без этого обещания им не выстоять против вновь набирающего силу проклятия и тяжелого, гнетущего внимания сидящей почти вплотную вонючей толпы.
— Все, идем. — Магистр ухватил его за плечо и через мгновение отпустил, но уже в совершенно ином саду, пустынном и тихом, хотя и не таком уж темном.
Тут светили яркие звезды и развешанные на ветвях корзинки с ведьминым мхом необычайно ярких и насыщенных окрасок.
— Теперь я понимаю, откуда в лавках диковинок иногда появляются кустики такого мха, — невпопад проворчал разбойник, пряча подальше всколыхнувшее душу воспоминание. — Ну так с чего начнем?
Мишеле уныло брел по аллеям парка, и от яркого сияния дивных облаков и фонтанов ночь казалась ему днем, только волшебным, какие бывают лишь в снах. В другое время он бы с восторгом впитывал эту красоту, старался надолго запомнить, сохранить в душе, чтобы потом, сочиняя песни и стихи, вдохнуть в них частицу чудесных образов. Но сейчас, возвращаясь во дворец из беседки, куда вышвырнул его проклятый маг, граф Хангро не мог ничему радоваться: хлесткие, жестокие в своей правоте слова ведьмы резали сердце, как забытый убийцей кинжал.
— Ну и зачем ты пытался опозорить несчастную девушку? — уперев руки в бока, встала перед графом настырная женщина, едва они оказались в дальнем углу парка.
— С каких пор предложение брачного браслета стало считаться позором? — огрызнулся Мишеле, шлепаясь на скамью и отряхивая с волос и воротника лучшей рубашки лепестки цветов, свалившихся ему прямо на голову.
— Не прикидывайся деревенским лопушком, — сердито прикрикнула Мильда. — Только они могут не догадываться, чем закончилась бы твоя выходка. Октябрина уже готова была бежать прочь от оскорбления, ведь взять при всех браслет — значит, признать себя твоей невестой и разом отказаться от всех мужчин, которые захотели бы пригласить ее на танец. Так как герцогиня — не белошвейка, а к знатным девушкам, если они уже сделали выбор, навязываться с приглашениями не дозволено никому. А она пока тебя не выбрала, иначе ты бы стоял сейчас среди женихов. Затем ты и изобрел коварную
