Никогда бы не послал, знай он, что будет дальше, подумал
Дануорти. Ирод, и избиение младенцев, и Гефсиманский сад.
— Прочтите мне из Матфея, — попросил он. — Глава двадцать шестая, стих тридцать девятый.
Миссис Гаддсон недовольно умолкла, но все же отлистала к Евангелию от Матфея.
— «И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия»».
Господь не знал, где он, подумал Дануорти. Он послал своего единородного сына к людям, а потом что-то случилось с привязкой, кто-то выключил сеть, и Он потерял связь с сыном, и того арестовали, надели на него терновый венец и распяли на кресте.
— Глава двадцать седьмая, — велел он, — стих сорок шестой.
Миссис Гадцсон с поджатыми губами перевернула страницу.
— Мне кажется, это не самые подходящие главы для...
— Читайте.
— «А около девятого часа возопил Иисус громким голосом: «Или, Или! лама савахфани?» — то есть: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?»»
Киврин будет теряться в догадках. Решит, что перепутала место или время, что из-за чумы потеряла счет дням, что возникли какие-то сбои в сети. Подумает, что ее бросили.
— Все? — спросила миссис Гаддсон. — Или будут еще пожелания?
— Нет.
Миссис Гаддсон вернулась к Ветхому Завету.
— «Падут они от меча, голода и моровой язвы. Кто вдали, тот умрет от моровой язвы».
Несмотря ни на что, он все-таки заснул, а когда открыл глаза, бесконечный день наконец чем-то сменился. За окном по-прежнему шел дождь, однако в палате появились тени, и колокол отзвонил четыре часа. Зашла Уильямова медсестра, проводить больного в туалет. Книга куда-то исчезла — может, Колин наведывался? Но когда сестра полезла в тумбочку за тапками, Дануорти увидел книгу внутри, на полке. Попросив сестру поднять спинку кровати в сидячее положение, он надел очки и снова раскрыл тяжелый том.
Чума распространялась так беспорядочно, так стремительно, что современники не верили в ее естественное происхождение. Они обвиняли евреев, прокаженных и душевнобольных в колдовстве и порче воды в колодцах. Все незнакомое, все чужестранное попадало под подозрение автоматически. В Суссексе закидали камнями двух путников. В Йоркшире молодую женщину сожгли на костре.
— Вот она куда подевалась, — сказал Колин, входя. — А я уж думал, что потерял ее.
Он был в зеленой куртке и весь мокрый.
— Относил футляры с колокольчиками в Реформистскую — мисс Тейлор просила. А там просто потоп.
У мистера Дануорти отлегло от сердца при упоминании о мисс Тейлор, и он только теперь осознал, что не спрашивал ни про кого из карантинных, боясь услышать страшное.
— Значит, с мисс Тейлор все в порядке?
Колин нажал кнопку, и куртка расстегнулась, окатив всю палату брызгами.
—Да. Они играют какой-то там свой концерт в Реформистской пятнадцатого.
Изогнувшись, он посмотрел, что именно читает Дануорти. Тот захлопнул книгу и отдал ему.
—А остальные звонари? Мисс Пьянтини.
— Ее еще не выписали, — кивнул Колин. — Так похудела, вы ее не узнаете. — Он открыл книгу. — Вы читали про чуму, да?
—Да. Мистеру Финчу удалось уберечься?
—Удалось. Он все это время заменяет мисс Пьянтини на теноре. Очень расстраивается. Туалетная бумага из Лондона не пришла, и он боится, что наши запасы почти на исходе. Поссорился из-за бумаги с миссис Гадостью. — Он уложил книгу обратно на кровать. — А что теперь будет с вашей Киврин?
— Не знаю, — ответил Дануорти.
— И никак нельзя ее вытащить?
— Нет.
— Чума — это жутко, — сказал Колин. — Столько народу умерло, что их даже не хоронили. Оставляли лежать на улицах штабелями.
—Я не могу к ней попасть, Колин. Привязка сорвалась, когда Гилкрист выключил сеть.
— Знаю, но неужели ничего нельзя сделать?
— Нет.
— Но...
