штормовки.
«Нет», — подумал Дануорти.
—Я не знала, что вы затеяли, — начала Монтойя, протягивая сложенный листок бумаги. — Вот, пытаюсь помочь чем могу. Это то, с чем предстояло работать Киврин по прибытии в прошлое.
Дануорти посмотрел на листок. Там была карта.
— Вот это переброска. — Монтойя ткнула пальцем в крестик на черной линии. — Здесь Скендгейт. Вы узнаете его по церкви. Норманнская церковь, с фресками над алтарной преградой и статуей святого Антония. Покровитель отчаявшихся, помощник в поиске всего, что потеряно, — улыбнулась она. — Только вчера узнала. Если почему-то она не попала в Скендгейт, то вероятнее всего могла оказаться в Эсткоте, Хенефельде и Шривендуне. — Монтойя по очереди показала на остальные крестики. — Опознавательные признаки перечислены на обороте.
Бадри встал из-за терминала и подошел к ним. Он выглядел еще изможденнее, чем в палате, хотя, казалось бы, дальше некуда, и двигался медленной стариковской походкой, действительно состарившись на глазах.
—Сдвиг по-прежнему минимальный, какие переменные ни вводи. — Он ухватился рукой за ребра. — Буду держать прерывистую — с открыванием на пять минут через каждые два часа. Так можно протянуть целые сутки, а если повезет, то и сутки с половиной.
«Сколько из этих двухчасовых интервалов протянет сам Бадри, вот вопрос, — подумал Дануорти. — Вид у него такой, будто он прямо сейчас рухнет».
—Точку переброски вы отличите по мерцанию или искрящейся водяной пыли. Как заметите, сразу становитесь туда, — проинструктировал Бадри.
— А если будет темно? — полюбопытствовал Колин. Он скинул свой медицинский халат, под которым оказался костюм оруженосца.
— Мерцание все равно разглядите, а мы вас позовем, — пообещал Бадри и, охнув, снова схватился за бок. — Прививки сделаны?
— Да.
— Хорошо. Тогда ждем только медпомощь. — Он пристально посмотрел на Дануорти. — Вам точно хватит сил?
—А тебе?
Дверь открылась, и вошла Уильямова практикантка в дождевике. При виде Дануорти она смущенно зарделась.
— Уильям сказал, что вам нужен медик. Где мне развернуть медпункт?
«Обязательно надо предостеречь насчет него Киврин», — напомнил себе Дануорти. Бадри показал девушке, где можно устроиться, и Колин побежал за ее чемоданчиком.
Монтойя подвела Дануорти к очерченному мелом кругу под кисейными занавесями сети.
— Вы в очках будете перебрасываться?
— Да. Потом сможете откопать их у себя на погосте.
— До этого точно не дойдет, я уверена, — возразила Монтойя сурово. — Вы как хотите, сидя или лежа?
Он вспомнил Киврин, которая лежала, загородившись рукой, беспомощная и ничего не видящая.
— Стоя, — ответил Дануорти.
Колин вкатил большой кофр на колесах.
— Вам нельзя туда одному.
— Я не могу никого взять, Колин.
— Почему?
— Слишком опасно. Ты не представляешь, что это такое, времена чумы.
— Представляю. Я книгу прочел два раза от корки до корки и тоже сделал... — Он осекся. — Я все знаю про чуму. И тем более, если там все так страшно, вам нельзя одному. Я правда не буду мешаться.
— Колин, — беспомощно вздохнул Дануорти, — я за тебя отвечаю. Не могу я рисковать.
К сети подошел Бадри с индикатором.
— Сестре нужно помочь принести остальное.
— Если вы не вернетесь, я никогда не узнаю, что с вами случилось, — выпалил Колин и, развернувшись, убежал.
Бадри медленно обошел вокруг Дануорти, снимая показания. Нахмурился, схватился за локоть, снова что-то измерил. Подошла медсестра со шприцем, и Дануорти закатал рукав дублета.
— Имейте в виду, я эту затею не одобряю, — предупредила девушка, протирая место для укола. — Вам обоим надо обратно в больницу, — вколов положенную дозу, она вернулась к своему чемоданищу.
Бадри, дождавшись, пока Дануорти раскатает рукав обратно, поднял его руку, снова что-то замерил и повернул руку под другим углом.
Колин притащил аппарат для УЗИ и снова вышел, не взглянув на Дануорти.
