— Накануне переброски. Днем вы ходили в Бодлеанскую библиотеку.
Латимер кивнул.
— Она спрашивала, как сказать: «Спасите, на меня напали разбойники».
Дануорти понял, что старик имеет в виду Киврин.
— Киврин встречалась с вами в библиотеке или в Брэйзноузе?
Латимер задумчиво поскреб подбородок.
— Мы засиделись до самого вечера, размышляя над местоименными формами. В начале XIV века процесс исчезновения местоименных флексий еще не завершился.
— Киврин пришла к вам в лабораторию?
— В лабораторию? — недоуменно переспросил Латимер.
— В помещение сети в Брэйзноузе! — отчеканил Дануорти.
— В Брэйзноузе? Разве рождественская служба там будет?
— Служба?
— Викарий хотел, чтобы я прочел благословение. Службу проведут в Брэйзноузе?
— Нет. Во вторник вы встречались с Киврин, чтобы придумать ей речь. Где именно вы встречались?
— Очень много затруднений вызвало слово «разбойники». Оно происходит от староанглийского...
Безнадежно.
— Рождественская служба будет в семь часов в церкви Святой Марии, — сказал Дануорти и нажал отбой.
Потом он позвонил сторожу Брэйзноуза и, оторвав от наряжания елки, заставил найти в регистрационном журнале Киврин. Как выяснилось, во вторник днем Киврин в Брэйзноуз не заходила.
Дануорти загрузил в компьютер таблицы контактов, добавив к ним отчет Уильяма. Во вторник Киврин с Бадри не виделась. Во вторник утром она была в лечебнице, потом приходила к нему, к Дануорти. Во вторник днем разбирала флексии с Латимером, и к моменту их выхода из Бодлеинки Бадри уже должен был отбыть на танцы. В понедельник с трех она лежала в лечебнице, однако остается еще белое пятно между двенадцатью и половиной третьего в понедельник.
Дануорти снова заскользил взглядом по сведенным воедино таблицам контактов. Список Монтойи занимал всего пару строчек. Она внесла тех, с кем пересекалась в среду утром, а про понедельник и вторник забыла и ничего не указала насчет Бадри.
Дануорти сперва удивился, но потом вспомнил, что Монтойя пропустила инструктаж Мэри по заполнению таблиц.
Может быть, Монтойя видела Бадри до утра среды или знает, где он провел промежуток от полудня до половины третьего в понедельник?
— Мисс Монтойя, когда звонила, не оставляла своего телефона? — спросил он у Колина. Никто не ответил. Дануорти оторвался от бумаг. — Колин?
Его не было ни в комнате, ни в гостиной, где осталась спортивная сумка с раскиданными по ковру вещами.
Дануорти отыскал телефон брэйзноузской квартиры Монтойи и позвонил туда — без особой надежды. Если она еще разыскивает Бейсингейма, значит, разрешения выехать на раскопки пока не получила, и тогда она, без сомнения, в Госздраве или терзает Национальный трест, добиваясь подтверждения, что участок представляет собой «невосполнимую ценность».
Одевшись, он отправился в столовую разыскивать Колина. Дождь лил по-прежнему, небо было такое же серое и мокрое, как буковые стволы и каменные плиты. Дануорти надеялся, что звонари и карантинные уже позавтракали и разошлись по своим комнатам, однако надежда оказалась тщетной. Не дойдя и до середины двора, он услышал взволнованные женские голоса.
— Слава богу, вы встали, сэр, — прямо с порога кинулся к нему Финч. — Только что звонили из Госздрава. Просят принять еще двадцать карантинных.
— Скажите, что нам некуда. — Дануорти обвел взглядом толпу собравшихся. — Нам приказано избегать контактов с инфицированными. Вы не видели племянника доктора Аренс?
—Только что был здесь. — Финч тоже устремил взгляд поверх женских голов, но профессор уже заметил Колина, который рядом со столом звонарей намазывал маслом гренки.
Дануорти пробрался к нему.
— Мисс Монтойя, когда звонила, не оставила номер, по которому ее можно найти?
— Та, которая с велосипедом? — уточнил Колин, плюхая сверху джем.
— Да.
— Нет, не оставила.
— Завтракать будете, сэр? — спросил Финч. — Яичницы с беконом, боюсь, уже не осталось, и джем стремительно заканчивается. — Он выразительно
