посмотрел на Колина. — Но есть каша и...
— Мне просто чаю, — ответил Дануорти. — А она не сообщила случайно, откуда звонит?
—Да вы садитесь, — пригласила мисс Тейлор. — Я хотела поговорить с вами о нашем «Чикагском сюрпризе».
—Что сказала мисс Монтойя, дословно?
—Что раскоп гибнет и бесценная связующая нить с прошлым рвется, а всем плевать, и вообще, кому только придет в голову рыбачить зимой, — процитировал Колин, доскребая джем со стенок вазочки.
— Чай почти весь, — предупредил Финч, наливая Дануорти бледной заварки.
Дануорти сел за стол.
— Может, хочешь какао, Колин? Или молока?
— Молоко на исходе, — вмешался Финч.
— Нет, ничего не надо, спасибо, — отказался Колин, слепляя вместе две гренки намазанными сторонами внутрь. — Прихвачу с собой вот этот бутерброд и пойду к воротам дожидаться почту.
— Викарий звонил, — вспомнил Финч. — Передавал, что в церковь на Рождественскую службу раньше половины седьмого можно не приходить.
—А службу разве не отменили? — удивился Дануорти. — Вряд ли кто-нибудь явится, учитывая обстоятельства.
— Викарий говорит, Экуменический комитет проголосовал против отмены, — ответил Финч, добавляя в бледный чай четверть ложки молока и отдавая чашку Дануорти. — Им кажется, что служба поможет поддержать дух.
— Мы исполним несколько произведений на ручных колокольчиках, — вставила мисс Тейлор. — Им, конечно, далеко до настоящего звона, но хотя бы что-то. Священник из Святой реформистской церкви собирается читать «Мессу чумных времен».
—Да, — сказал Дануорти. — Очень способствует поддержанию духа.
— Мне тоже надо идти? — спросил Колин.
— В такую погоду пусть дома сидит, — отрезала налетевшая словно гарпия миссис Гадцсон и водрузила перед Колином большую тарелку овсянки. — Нечего ему микробов всяких цеплять и простывать на сквозняке. — Она подвинула Колину стул. — Садись и ешь кашу.
Мальчик оглянулся на Дануорти в поисках спасения.
— Колин, я оставил у себя наверху телефон мисс Монтойи. Не сбегаешь?
— Да! — Колин рванул так, что пятки засверкали.
— Когда этот мальчик сляжет с индийским гриппом, — начала миссис Гаддсон, — я надеюсь, вы вспомните, что сами поощряли его неразборчивость в питании. Теперь мне предельно ясно, из-за чего началась эпидемия. Плохой рацион и полное отсутствие дисциплины. Организация хромает на обе ноги. Я просила, чтобы меня разместили вместе с моим сыном Уильямом, а меня вместо этого селят в противоположном здании...
— Полагаю, с этим вам лучше обратиться к мистеру Финчу. — Дануорти встал, завернул сандвич Колина в салфетку и положил в карман. — Пора в лечебницу. — Он поспешно удалился, не дожидаясь, пока миссис Гаддсон заведется по новой.
Поднявшись к себе, он позвонил Эндрюсу. Занято. Затем попробовал дозвониться на раскопки — вдруг Монтойе каким-то чудом удалось получить разрешение. Там никто не подошел. Тогда он еще раз набрал номер Эндрюса. Как ни странно, послышались длинные гудки, после третьего включился автоответчик.
— Это мистер Дануорти, — представился профессор и после некоторого раздумья продиктовал свой домашний телефон. — Мне нужно срочно с вами поговорить. По важному делу.
Он нажал отбой и пошел через двор к воротам, прихватив зонт и сандвич Колина.
Мальчик прятался от дождя в арке, не сводя глаз с улицы, ведущей к Карфаксу.
—Я в лечебницу, поговорить со своим оператором и твоей бабушкой, — объявил Дануорти, отдавая завернутый в салфетку сандвич. — Пойдешь со мной?
— Нет, спасибо, — отказался Колин. — А то почту пропущу.
—Тогда, бога ради, сбегай за курткой, пока не пришла миссис Гаддсон и не начала тебя воспитывать.
— Эта миссис Гадость уже приходила. Пыталась замотать меня в шарф. В шарф! — Он снова с нетерпением выглянул на улицу. — Но я ей не дался.
— Разумеется. К обеду скорее всего вернусь. Если что-нибудь понадобится, обращайся к Финчу.
—Угу... — рассеянно протянул Колин.
«Что же там за подарок такой, ради которого парень готов простаивать под дождем в ожидании? Явно не шарф». Укутав поплотнее собственное горло, Дануорти зашагал в лечебницу. Прохожих на улицах попадалось мало, и те старались держаться друг от друга подальше — одна женщина даже сошла с тротуара, огибая профессора.
Если бы не колокола, вызванивающие «Полночью ясной», никому бы и в голову не пришло, что сейчас канун Рождества. Ни нарядно упакованных
