Умудрился неправильно выбрать паз, теперь узел безнадёжно люфтит, ПВА не держит даже с наполнителем — лажа, придётся переделывать.
— Командир! — раздался со стороны балюстрады второго этажа голос радиста. — Войтенко на связи, тебя зовёт!
— Надеюсь, без паники в голосе?
— Без, давай в радиорубку!
С неудовольствием отложив инструмент, я отряхнулся, вытер тряпицей руки и неторопливо пошёл наверх, в сотый раз мысленно пересчитывая ступеньки широкой каменной лестницы, сказывается дурная привычка к уточнению.
Юрка сидел наверху один, медичка вместе с вьетнамцами работает в теплицах.
Пш-шш…
— Здесь Квачин, слушаю.
— Дар, это Игорь, — пробулькал голос Войтенко, связь барахлит.
— Уж знаю, что не Герман! Обозначай!
— Минут через пятнадцать спускайся к причалу, поедем, кое-что покажу.
Очередная находка. Голос у рейнджера действительно был спокоен. Ну тогда и мне нечего дёргаться.
— Так дело не пойдёт, говори, что нашёл? — жёстко потребовал я.
— Хрень одну нашёл нехорошую, шеф. Но информативную. Там… Тебе самому надо смотреть! «Тигр» взять не забудь.
Грёбаный Каларгон, нет бы хорошее сообщить!
— Дар! Ты слышишь меня? Слышишь? Падла, да почему ж так…
Пш-шш…
— Игорь, я сколько раз тебе говорил: вытягивай антенну сразу на всю длину! — со второго поста крикнул радист в микрофон, развёл руками и в праведном возмущении посмотрел на меня. — Не понимает он, солдафон проклятый, что такое длина волны. Чуть вытащит и насилует аппарат.
Пш-шш…
— Командир!
— Внимательно.
— Заводи двигатель на яхте, мы с тобой на ней пойдём!
— Опять не понял… А что случилось с «Кайманом»? Двигатель?
— Всё с ним нормально, только надо бы ещё и Винни с собой прихватить, как следопыта и знатока всякой хрени… Ты его там пни в сторону причала с канистрами, пусть встретит, заправит, и следом. «Кайман» идёт быстрей, так что догонит.
Знатока всякой хрени? Крутом хрень. Я начал закипать.
— К чему все эти сложности, если Винни и в «Клаву» спокойно сядет!
— На месте увидишь.
— Твою мать, Войтенко, ты что, по рации сказать не можешь?
Рейнджер ответил не сразу.
Пш-шш…
— Игорь, едрёна!
— Да я уже теперь и не знаю, командир, стоит ли откровенничать в эфире…
Вот так? Мне словно кулаком под ложечку вштырили, а потом ещё и окатили из ведра живой ледяной водой.
— Хорошо. Что? Понял тебя, Игорь, понял, скоро буду на берегу… Конец связи, — сказал я, снимая наушник, криво накинутый на голову, и положил тангенту на рабочий стол радиста. — Ну что, Юра, всё слышал?
— Не только слышал, но и записал, — серьёзно доложил Молодцов.
— Это хорошо, — я задумался, через секунду машинально хлопнув рукой по щеке.
После дождей проснулся комар, даже в жару, прёт, подлец… Хлоп! Ещё один.
Впрочем, джунглевые москиты Леты, вопреки ожиданиям, оказались не такие кусачие, как злые тундровые, и это единственная у местных кровососов положительная черта. Зачем их только старик Ной взял на борт ковчега? Хорошо, что у местных летучих тварей далеко не северный размерчик, это тебе не старые таймырские друзья с габаритами стратегического бомбардировщика! Во всяком случае, порой мне именно так казалось в жаркие июльские дни на путоранских озёрах… Летит такой, и шпагой тебя бдыщ! Удар чуть с ног не валит, кровь — несите тазы! Ей-богу, почти не вру.
Ёлки, а репеллент в яхте лежит, я его с собой не забрал ли после последней поездки? Чёрт, не помню. Что за напасть: как дела серьёзные, так всё идёт нормально, а вот по мелочам постоянно косячу…
— Значит, такое дело, Юрик, срочно зови сюда Винни и медичку, пусть она будет на стрёме. Вьетнамец идёт на причал с канистрой и оружием, ну, ты и сам всё слышал. Даже записал, — улыбка у меня не получилась.
