– Для таких солидных клиентов у нас всегда места найдутся! – горячо уверил мордоворот, ударив себя в грудь большой волосатой рукой, и тут же грубо толкнул в сторону пытающего проникнуть в заведение забулдыгу самого босяцкого вида, – Чего встал, попрошайка, я тебя помню, проходи мимо!
Сразу за первыми дверьми, ведущими в таверну «Глобус», опираясь двумя руками на небольшой столик, с которого мистически разбрасывала полосы света пара решетчатых масляных ламп, в ожидании стоял меняла. Этот затрапезного вида предок первых банкиров выполнял, как я предположил, сразу две функции: приводил к единому знаменателю средства платежа посетителей, а они могут быть самыми неожиданными, и заранее вычислял наиболее состоятельных клиентов, которым может потребоваться некое особое внимание, что бы это ни значило.
Местных денег, динаров, у меня не было, и я предложил хозяину взятую на всякий случай в рейд большую и красивую монету – пять золотых долларов казначейства вольного города Доусона. Это достаточно большие деньги и в северном городе. Там вообще стараются сразу же разбить даже один золотой на более мелкие номиналы в талонах поставки терминалом, векселях или деньгах таверн. Узрев волшебный желтый кругляш, меняла повертел его в грязных пальцах, быстро куснул и замахал руками, заявив, что не может сразу разменять такую круть. А в соседнем кабаке разменять у меня не получится, потому что у этих неудачников и в лучшие-то дни если и набирается столько, то только к утру. Финансовый кроила попросил подождать, закрыв на ключ стол-сейф и выскочив на улицу. Дверь за ним пришлось закрывать мне.
Что было делать, подождал… Наконец разгоряченный и запыхавшийся меняла, который, судя по исходившему от него амбре, не мылся целый год, вернулся к рабочему месту. Выхватив из моих рук монету, он радостно возвестил, что наскреб пару доусонских долларов, четыре местных золотых монеты, имеющие вдвое меньший номинал, и целую горсть мелких динаров, покрывающих остаток меняемой суммы.
Только хотел спросить, имеется ли при таверне постоялый двор с приличными номерами и много ли людей остановилось на ночь, как вторые двери со стуком распахнулись, и я увидел летящие на меня широко распахнутые глаза.
Еле успел отскочить! Еще один мощный пинок придал несчастному дополнительное ускорение, отправившее его на пол предбанника. Рухнув на утрамбованную до крепости асфальта землю, всхлипывающий оборванец – компашка точно таких же болталась наружи, когда я подходил к заведению, – быстро вскочил, разбрасывая сопли и отряхивая ладонями колени, и глянул на меня все тем же очумевшим взглядом.
– Час пробил, мой друг! Час пробил! Ты слышишь звуки флейт черных заклинателей? – Звонко выпалив этот бред, он быстро повернулся к меняле, не ожидавшему никакого подвоха, и, резко переходя от плаксивой истерики к бешенству, с размаху влепил ему маленьким кулачком по морде, после чего тут же убежал на вольный воздух.
Я не мог сдержаться и захохотал от всей души, в то время как меняла заходился в ругани и страшных угрозах мести.
– Еще один художник не смог добиться от общества признания и справедливости! – С такими словами я наконец-то вошел в главный зал «Глобуса».
Помещение было оформлено вполне привычно для большинства таверн Платформы.
Дело в том, что все найденные людьми локалки, по большому счету, одинаковы и используются в качестве источника качественного леса для постройки чего-нибудь другого. Материал отменный, срубы Смотрящих сделаны капитально, чуть ли не на века, но разобрать их не так уж сложно. Что и происходит. Как правило, этот ценный ресурс достается тем, кто более предприимчив и побогаче.
Стены увеселительного заведения сложены из неотесанных бревен, как и низкие перегородки, разделяющие одну сторону заведения на секции без окон. Видно, что эти перегородки смонтированы гораздо небрежней, мерцает свет, пробивающийся наружу сквозь щели. Балки перекрытия, как и стропила, открыты, в странном контрасте с ними под идущим по всему периметру карнизом тянутся короткие расписные занавески. В центре торцевой стены прибита голова огромного быка-круторога, одного из тех красивых монстров, что водятся в северной саванне. Багровые отблески ярко озаряют длинные темные рога и стеклянные глаза чучела.
Вокруг стоял громкий гомон голосов и взрывы грубого хохота, окликов и возмущенных выкриков. Много людей, почти все места заняты. В городах Южного материка практически нет никаких других развлечений, кроме посещения кабаков. Даже в самом прогрессивном Доусоне главная культурная достопримечательность – театр варьете, неплохой, кстати.
На Северном материке все гораздо круче. В Замке Россия имеется любительский драматический театр с ежемесячными спектаклями, есть краеведческий музей и кинотеатр, постоянно проводятся спартакиады. Отличный музей китайской культуры появился в Шанхае. Рассказывали, что у швейцарцев появился большой кинозал. Я там бывал всего один раз, в рейде, поэтому толком осмотреться не успел.
Здесь же все только начинается, не доросли еще.
Хотя эта ночь была теплой, в широком открытом очаге трещала и беззвучно, из-за постоянного шума и криков посетителей, стреляла искрами огромная охапка пиленых дров. Клубы дыма втягивались в недостаточно широкий раструб трубы, из-за чего какая-то часть валила прямо в зал. Нельзя сказать, что дым стоял стеной, но он чувствовался. На очаге кипел и булькал огромный и закопченный, медный, скорее всего, котел, разгоняющий по сторонам манящий запах варева.
В секциях сидели хорошо отличаемые от остальных людей VIP’ы и наиболее состоятельные посетители, ни одного свободного места. Элитарная территория была ограждена от остальной площади зала невысокой, от силы по пояс, стенкой с резным орнаментом, так что всякой задиристой черни рядом с уважаемыми людьми не прогуляться от нечего делать. Многие в зале курили, никакого тебе ЗОЖ[7] и заботы о
