– Консул прав, – впервые за все время подала голос Лив Беринг. По своему обычаю она сидела в самом дальнем уголке, с ногами в кресле, и делала вид, что происходящее касается ее крайне мало, занимаясь своим мемографом. Несколько лет назад она появилась в этой сугубо мужской компании вместе с Ферри Фернхаутом, координатором постоянной ксенологической миссии на пятой планете Сигмы Октанта, в тот же вечер означенным раздолбаем Ферри была благополучно здесь забыта; сам он по причине чрезвычайной занятости конвенты уже не посещал и на связь выходил нерегулярно, а Лив тем временем приходила, забивалась в уголок, вела себя скромно, никому неудобств не причиняла; вскорости между делом обнаружилось, что у белобрысой девушки с невыразительной нейтрально-европейской внешностью помимо объяснимых защитных реакций (мрачноватая ирония и полное пренебрежение женским стилем в одежде) наличествует еще и классическое образование по специальности «ксенолог общего профиля», а также недюжинные навыки в обращении с поисковыми системами; этого оказалось достаточно, чтобы с общего молчаливого согласия кооптировать ее в постоянные члены конвента.
– В чем прав? – удивился Аксютин. – Что не знает, в каком направлении нам искать?
– Ага, – сказала Лив. – В этих двух списках наверняка не все ангелиды и не все их эвдемоны.
– Кто такие эвдемоны? – спросил Свифт.
– Ангелы-хранители. Те, кто присматривает за ангелидами.
– Впервые слышу.
– А я только что придумала.
– Логично, – сказал Муравский задумчиво. – Если имел место акт ксеногенной экспансии, то за его результатом кто-то должен постоянно присматривать. Наблюдать, опекать… охранять. Помнится, была у меня одна темка…
– Так, все, перерыв! – Кратов хлопнул в ладоши и поднялся из кресла, разминая затекшие ноги.
Он ушел на веранду – туда, где слепящее солнце, аккуратно и ровно раскрашенное синей краской небо, струи горячего, аппетитно пахнущего чем-то вкусным и здоровым воздуха, трудно доносящийся до восемнадцатого этажа голос моря. Подставляя лицо солнечным лучам, сквозь прикрытые веки он видел, как Тиссен, держа полный бокал наотлет, пристает к Лив Беринг с глупостями: «Вот вы жуете здесь в своем углу какую-то травку, а это неправильно. Женщина должна хорошо и правильно питаться. И не дудлить простую воду с рафинированным льдом, а выпивать разумное количество хорошего вина. Это сообщает ее формам приятную округлость и, кстати, способствует неукоснительному исполнению ею функции продолжения рода…» – «Я не собираюсь продолжать ваш род, Макси». – «Но я не имел в виду именно себя!..» – «И не желаю в угоду вам таскать на себе лишние десять-двадцать фунтов…» Спустя какое-то время он услышал, как тот же Тиссен выясняет у Свифта: «Джей, ради бога, фунт – это сколько?» – «Ты меня удивляешь, Макси… Конечно же, шестнадцать унций!» Все было хорошо, все было как всегда. Друзья, неглупые беседы… какая-никакая, а женщина… Вот если бы только не эта заноза в сердце – постоянное напоминание о том, что вот сейчас, в эту самую минуту, за двести с лишним парсеков отсюда в чужом враждебном мире скитается родной человечек восемнадцати лет от роду, одинокий, растерянный, и неизвестно, что с ним творится, здоров ли он, благополучен ли, да и жив ли вообще.
Вернувшись в номер, он обнаружил, что обсуждение возобновилось без него, хотя протекало уже с некоторой вялостью.
– Бонна Понтоппидан, – говорил Аксютин, развалившись в кресле и не слишком удобно, зато живописно пристроив ноги на журнальный столик.
– Нехарактерный пример, – отвечал Муравский, изучая свой бокал на просвет.
– Не согласен.
– Она вынужденно, хотя и сочувственно, присматривала за результатом чужого эксперимента.
– Это нюансы…
– Консул, а что вы намерены предпринять, когда найдете неучтенных ангелидов и тех, кто за ними присматривает? – спросил Тиссен. – Одних учтете, а других выдворите?
– Честно говоря, для меня это второстепенная задача.
– А что же тогда первостепенная?
– Наверное, я ищу нечто несбыточное, – хмыкнул Кратов. – Человека с нечеловеческими свойствами. Марсианина.
– Марсиан не бывает, – сказал Свифт. – Если не считать марсианами тех, кто постоянно живет и работает в Море Сирен или той же Меридиании.
– Консул имел в виду марсианина из рассказа мастера Рея Брэдбери, – снова откликнулась Лив Беринг.
«Умница», – подумал Кратов с нежностью.
– И чем же тот был примечателен? – ревниво спросил Свифт.
– Марсианин становился тем, кого в нем хотели увидеть окружающие его люди.
– И что?
– В конце концов, его замучили насмерть несбыточными претензиями.
– Наш марсианин должен уметь менять внешность? – спросил Муравский, подобравшись.
– Не обязательно. Вот если бы он умел модулировать эмоциональный фон…
