Нунгатау промолчал, нырнул под руку Юлфедкерка и буром попер на живую стену. Уткнувшись носом в грубую синюю ткань, поднял глаза и спросил с угрозой: «Ну?» На что последовал ответ в самом свирепом и вызывающем тоне: «В рыло ткну!» – «Пропустить!» – распорядился из глубины офиса старший инспектор, и оперативник, всем своим видом демонстрируя надежду на продолжение разборки, отступил на полшага. «За мной», – бросил мичман и устремился на двор.
Пройдя несколько шагов, он вдруг развернулся и пихнул рядового Юлфедкерка в грудь обоими кулаками.
– Я что тебе велел делать, рыбий пузырь, грунтоед,
– Никого не пускать, – ответил тот, потупясь. – Вы, кажется, не заметили, янрирр мичман: их было трое, и еще трое ошивались в коридоре…
– За каким демоном мне нужны такие помощники? – спросил мичман в пространство. – Уж лучше бы я отправился сюда один. По крайней мере, рассчитывал бы только на себя.
– Виноват, янрирр мичман.
– Зачем солдату боевое оружие, если он стесняется пустить его в ход? Что там было у этих дерьмодавов – цкунги? Чесалки для яиц. Я этими цацками лечусь от судорог в икрах. А у тебя что было, солдат? Скерн! То есть отменная горелка для разведения огня под адскими сотейниками…
– Больше не повторится, янрирр мичман, – равнодушно бубнил рядовой без тени раскаяния на бледной роже.
– Разрешите обратиться, – встрял сержант Аунгу, которого, в общем, никто ни о чем не спрашивал.
– Молчать, Аунгу!
– Наша задача, янрирр мичман, состоит в том, – упрямо сказал сержант, – чтобы найти и доставить по назначению некую персону мужского, как представляется, пола, а не вступать в огневой контакт со всеми подвернувшимися под горячую руку
– Это я буду здесь решать, что преступно, а что нет, сержант! – рявкнул Нунгатау. – И если сочту необходимым, с легкостью шлепну и вас. Соответствующий опыт у меня имеется…
– Не сомневаюсь, янрирр мичман. Вы настоящий кхэри…
– От кхэри слышу!
Сержант Бангатахх, все это время торчавший в сторонке не у дел, вдруг расхохотался. На него посмотрели как на идиота. Первым не выдержал и зафыркал рядовой, затем прыснул сержант. «Чего это я раздухарился», – подумал мичман, изо всех сил сохраняя свирепое выражение лица.
– Есть что доложить? – спросил он. – Или вы, покуда я за всех отдувался, дурью маялись и курили самую гнусную траву, какую только надыбали на этой планетке?
– Для вас, янрирр мичман, у меня всегда найдется пара словечек, – осклабился сержант Аунгу. – Начну с патрульных, не возражаете?
Последняя партия
– У меня сегодня прекрасное настроение, – сказал капитан Ктелларн. – Не пойму, по какой причине. Но хочется распространять вокруг себя свет и всем делать добро.
– Вот как? – усмехнулся Оберт. – Хотите я подскажу вам, как сублимироваться?
– Дайте угадать. Сейчас вы предложите мне доставить вас домой.
– С вами становится неинтересно. Не то вы научились читать мысли, не то я делаюсь недопустимо предсказуем.
– Забыли третий вариант: вам не хватает полета фантазии. С годами она иссякла, а может быть, всегда была довольно скудна. Все ваши помыслы сводятся к одной идее фикс. Согласитесь, это серьезно облегчает мою задачу.
– Тогда уж и четвертый вариант. Гляжу я на вас, здоровенного, довольного собой и жизнью, сытого и благополучного эхайна, а про себя думаю: ну что с него взять? Что он способен предложить мне, с моим богатым внутренним миром, с моей исторической памятью, где, между прочим, хранится и непреложный факт, что когда-то, очень давно, мы, люди, надрали этим громилам задницу.
– Вам не удастся меня разозлить. Во-первых, времена изменились, и это именно вы сидите у меня в стеклянной коробочке, как экзотическое насекомое, а не я у вас в желудке. А во-вторых, как я уже говорил, у меня замечательное настроение, состояние умиротворения и гармонии, что случается крайне редко.
– Сгораю от любопытства, чем это ваше удивительное состояние чревато?
Ктелларн разжал громадную ладонь и выкатил на столик два кристалла.
– Что это? – спросил Оберт.
– Понятия не имею. Какие-то новости. Какой-то молодежный сериал. Ваша молодежь будет счастлива. Вы же знаете, я редко интересуюсь содержимым
