того, чем компетентные службы обычно утоляют ваш сенсорный голод.
– Я знаю только то, что вы лицемерите. И делаете это с трогательной наивностью и верой в собственный дар убеждения.
– Какой вы нынче злоречивый, – сказал Ктелларн укоризненно. – Отчего бы?
– Накопилась усталость. За столько-то лет… Белыми, как всегда?
– Вы же знаете, черными против вас у меня нет ни единого шанса. Я еще только двину королевскую пешку, а половины моих фигур как не бывало.
– Попытайтесь разнообразия ради сменить дебют. Изумите меня. Сколько можно разыгрывать одну и ту же испанскую партию?
– Ничего не могу с собой поделать. Мой король чувствует себя некомфортно, если перед ним нет пространства для маневра.
– Вы путаете пространство для маневра с голой задницей. Вашему королю комфортно без штанов перед моими слонами? Ну да как угодно… Ваш ход, янрирр.
Оберт с усмешкой наблюдал, как Ктелларн исполняет непременную в начале партии мимическую прелюдию: морщит лоб, шевелит губами, теребит правое ухо.
– Отчего вы не предложите мне однажды сыграть в какую-нибудь эхайнскую игру? – спросил он. – Ведь у эхайнов есть игры?
– Разумеется, – рассеянно промолвил капитан. – Не думаю, что они придутся вам по вкусу. Чересчур… гм… суровы. И зачастую оканчиваются смертью проигравшего. – Он оторвал взгляд от доски и посмотрел Оберту в глаза. – Не в кости же мне с вами играть!
– И то верно. Слишком мало логики, слишком много физики.
– Вы ни разу не говорили, чем занимались дома. Я имею в виду – в том мире, который раньше был вашим домом.
– Так… разными пустяками.
– Неразвитая мускулатура… бледная кожа… скудная мимика… Много лежали?
– Кто же работает лежа! Хотя… не стану спорить: лежа иногда лучше думается.
– Вы не похожи на серьезного мыслителя. Для философа вы чересчур поверхностны.
– А для офицера вы чересчур наблюдательны.
– Я военный психолог. К сожалению, не слишком компетентный и… гм… не самый удачливый. Академическое образование не всегда служит залогом профессиональной карьеры.
– Кому вы рассказываете…
– Я не снискал лавров там, куда был направлен. Не достиг высот в науке, не добился уважения подчиненных. То, что я прозябаю в вашем обществе – почетная, хотя и малоперспективная ссылка…
– Что это с вами нынче, капитан? Вы никогда не были столь откровенны!
– Говорю же вам: прекрасное настроение. А вы сейчас начнете мне его портить своими победами…
– Как психолог, даже военный… даже неудавшийся… вы давно должны сами себе дать ответ, почему я всегда выигрываю.
– С этим просто. Вы холодны, расчетливы. Несмотря на то что находитесь на вражеской территории, всегда леденяще спокойны. Кстати, почему вы всегда спокойны? Небось, лелеете некие коварные замыслы?
– Ночами не сплю! – засмеялся Оберт.
– Общеизвестно: люди более психологически устойчивы, нежели эхайны. В ситуации, когда мы теряем голову от бешенства и лезем на рожон, вы хладнодушно изучаете диспозицию и размеренным шагом отправляетесь за главным призом. Не так ли случилось пятьдесят тысяч лет тому назад?..
– Вы же не питаете опасений, что однажды ночью все мы соберемся вокруг вашего лагеря и забьем вас каменными топорами, как в старые добрые времена.
– Смею надеяться, в гастрономическом аспекте мы вас не интересуем. В конце концов, вам грешно жаловаться на качество пищи…
– Вот только кофе у вас дерьмовый.
– Это вообще не кофе, если вы не знали. И, коли уж на то пошло, сей факт не стоит того, чтобы сызнова разыгрывать здесь репризы эпохи среднего палеолита… Однако же поставим вопрос иначе: почему я всегда проигрываю?
– Потому что вы не умеете этого делать. Для вас каждая игра словно смертельный поединок, от которого зависит все на свете. Для меня же с одним поражением жизнь не заканчивается. Я отнесусь к нему с философским спокойствием и подготовлюсь к следующей партии более тщательно. В конце концов, это всего лишь игра.
– Люди, – сказал Ктелларн с непонятной усмешкой. – Вы можете себе позволить проигрывать. Ваш век долог. А мы, эхайны, живем недолго. Часто наш срок отмерен длиной клинка противника на поле Справедливости и Силы. Поэтому каждая партия для меня решающая, любая игра – поединок со смертью…
Когда спустя час с небольшим эхайн, содрогаясь от трудно сдерживаемого негодования, проигравшийся в пух и прах, подчеркнуто аккуратно закрыл за собой дверь, Оберт смахнул оба кристаллика себе в ладонь. Подошел к жерлу утилизатора. «Они ведь больше не понадобятся, верно? – подумал Оберт, стараясь быть спокойным. – Мне даже не слишком интересно, что там было. Игры закончились, коварные замыслы взлелеяны. Дело за малым: за каменным
