самих Испивающих Душу до того как Сарпедон показал им правильный путь.
Это было высокомерие. Тетуракт считал себя богом, а своих жертв – своими же поклонниками. Когда он смотрел на Испивающих Душу, он видел лишь ещё больше поклонников: сильных и опытных людей, но всё же людей. Сарпедон не многим превосходил обычного человека, но всё-таки превосходил. И отличался он силой воли, благодаря которой он восстал против своего Ордена и Империума, приняв ненависть вселенной в обмен на мимолётное ощущение свободы.
Белое лезвие психической энергии пыталось проткнуть разум Сарпедона, чтобы посеять в нём зёрна поклонения и привязать его к воле Тетурака, поступившего также с бессчётными миллиардами отчаявшихся жертв чумы. Сарпедон пустил его внутрь, опуская свои психические защиты так, чтобы Тетуракт поверил, что выигрывает.
Волна ледяного ужаса накрыла Сарпедона. Он чувствовал ликование бога и миллиардов разумов, слившихся в поклонении. Он видел вселенную, в которой звёзды были сочащимися гноем нарывами, а планеты кишели жизнью подобно трупам, набитым червями, и все они воспевали Тетуракта. Он ощущал, как вся масса поклонников раздавливает ненавистный ему Империум, как разумы его граждан освобождаются, одновременно с тем, как разлагаются их тела, и солдаты Императора гибнут тысячами миллиардов...
Сарпедон открыл глаза. Он мог поклясться, что заметил, как дрогнуло практически безликое лицо, лицо бога, жаждущего поклонения.
С силой, о которой и не подозревал, Сарпедон вырвал свой разум из клещей Тетуракта, картины блистательного разложения растворялись с невероятной скоростью, оставляя его оглушённым и ослеплённым. Однако Тетуракт тоже был ошеломлён, его разум выпустил из своих объятий Сарпедона, и тот рухнул на землю. Сарпедон упал на спину, силовая установка в заплечном ранце треснула, и из неё с шипением начали вырываться раскалённые газы.
Сарпедон онемелыми пальцами нащупал болтер. Его руки тряслись, когда он наводил его на расплывчатые фигуры, возвышающиеся над ним, и у него свело указательный палец, когда он пытался заставить его нажать на спусковой крючок.
Половина обоймы болтов вылетела одной очередью. И все они срикошетили от невидимой защитной стены, искривляя пространство в местах попадания.
Здоровяки-мутанты наклонились вперёд, и Тетуракт наклонился вместе с ними, его длинное тонкое тело нависло прямо над Сарпедоном.
Красное копьё психической ненависти, словно булавка бабочку, пришпилила Сарпедона к земле. На него лилась злоба, обжигающая и неистовая, ярость отвергнутого бога. Бог не привык к отказам, ему отказали впервые в жизни, и он собирался утопить посмевший отказать ему разум в потоке своей ненависти.
Сарпедон был сильным, сильнее, чем простой человек, даже сильнее, чем обычный космический десантник. Благодаря этому он мог просуществовать лишнюю долю секунды, прежде чем его разум будет побеждён, и его тело станет очередной марионеткой, слушающейся любых приказов Бога Тетуракта. Последним, что он увидит, будут изуродованное лицо мутанта и сочащиеся гноем ямы глаз, исполненные жгучей ненависти. В эти мгновения Сарпедон испытывал чувство какого-то странного удовлетворения, что смог заставить даже такое нечеловеческое, безликое лицо проявить эмоции.
– Именем Бессмертного Императора, – прокричал голос откуда-то со стороны, – Я нарекаю тебя Еретиком!
Ливень из крови и ошмётков плоти – голова одного из мутантов-телохранителей взорвалась. Падающая тень – опрокидывающееся тело убитого мутанта, веретенообразная фигура сверху – Тетуракт, падающий вместе с ним, отчаянно размахивающий иссохшими руками.
Сарпедон, не обращая внимания на боль, заставил себя откатиться в сторону от Тетуракта и его мутантов-телохранителей, падавших вокруг него на холодную землю.
Инквизитор Фаддей чувствовал как в его руке дёргается автопистолет и был рад, что он вообще хоть что-то чувствует. Он не мог пошевелиться, пока Тетуракт разбирался с Сарпедоном, но затем Испивающий Душу что-то сделал, и на какую-то долю секунды всё внимание Тетуракта сфокусировалось на нём, а Фаддей выхватил оружие и разнёс голову ближайшего мутанта-телохранителя.
Стреляя, он выкрикивал фразы из Инквизиционных протоколов, он хотел сделать всё правильно.
– Согласно указам Совета на Горе Амалат я объявляю твою жизнь конфискованной и отдаю твою душу на милость Императору! – Фаддей одну за другой выпускал пули по худому и казавшемуся незащищённым телу Тетуракта, но в последний момент один из охранявших его мутантов заслонил Тетуракта собой. Разрывные пули вырывали огромные куски плоти из его массивного тела. Фаддей потратил последние самонаводящиеся патроны на Сарпедона и теперь вынужден был полагаться на старое доброе «ручное» прицеливание.
Он бросился вперёд, пытаясь попасть в Тетуракта, но здоровенные мутанты закрывали его своими телами. Боёк ударил по пустому патроннику, Фаддей тут же убрал пистолет в кобуру, обойма кончилась, а все запасные остались в инквизиционной «Химере».
Но у него оставалось ещё одно оружие. Фаддей сунул руку в свою шинель и вытащил массивный и угловатый болт-пистолет. Тот самый, который сестра Эскарион нашла ещё на Евмениксе. Его корпус украшала золотая чаша Испивающих Душу, а в слегка изогнутом рожке находилось пол-обоймы разрывных болтов. Фаддею пришлось взять его двумя руками, чтобы нормально прицелиться.
Тетуракт приходил в себя, и холодное, липкое ощущение присутствия его разума заполнило всё вокруг. Оставшиеся в живых мутанты встали плечом к плечу, закрывая собой своего хозяина. Отдача болт-пистолета оказалась слишком сильной, и первый выстрел Фаддея ушёл вверх. Однако второй попал в яблочко, разорвав в клочья гортань одного из мутантов, тут же повалившегося на своего собрата, чьё тело во вспышке странного чёрного света было разрублено пополам, заливая всё фонтаном крови причудливого цвета.
Избитый и истекающий кровью Сарпедон был вновь на своих паучьих ногах, его броню покрывали глубокие царапины и вмятины, а в руке мерцало своими двумя лезвиями диковинное оружие.
Фаддей снова поднял болт-пистолет. Его враг был потрёпан, шокирован и ослаблен, но он понимал, что это не надолго.
– Властью Святых Ордо Его Инквизиции и Палаты Ордо Еретикус, – чеканя каждое слово, произнёс он, – я привожу в исполнение уничтожение твоего тела и направляю твою душу на суд. Да проявит Император к тебе милость, ибо Его слуги не могут.
Палец Фаддея надавил на спусковой крючок, и всё его тело затряслось, от дёрганий болт-пистолета. Горячие гильзы сыпались к ногам инквизитора. Произнесённый приговор всё ещё звучал у него в ушах, когда он опустошил остаток обоймы в Тетуракта.
Сарпедон был готов умереть. Но выстрелы оказались предназначены не для него. Инквизитор выпустил последнюю очередь в Тетуракта, распластавшегося на замёрзшей земле, густо залитой кровью его слуг-мутантов.
Нельзя убить кого-нибудь вроде Тетуракта, просто уничтожив его тело. Сарпедон ощущал, как его злобный разум даже сейчас тянул свои незримые щупальца, стремясь найти какое-нибудь живое тело, чтобы сразу же занять его, тем самым, избежав гибели, и начать своё царствование заново.
Сарпедон приподнялся на своих ногах. Не обращая внимания на боль разорванных мышц и внутренних органов, он последний раз взглянул на изуродованное безликое лицо Тетуракта:
Сарпедон со всей силы наступил на голову Тетуракта, когти с лёгкостью проткнули возбуждённый мозг, и тёмный свет его души погас навсегда.
Технодесантник Лигрис выдрал платы памяти из архивной консоли. Сейчас не было времени на аккуратность, на платах и так должно было остаться достаточно информации. Из-за стен комнаты управления доносились звуки ожесточённого боя, и Лигрис понимал, что за каждую секунду, что он находился тут, его боевые братья отдавали свои жизни.
Рядом с ним сержант Салк высунул руку в окно и, уперевшись в пластальную стену, втащил в комнату управления апотекария Палласа, выдернув его из пульсирующего моря разлагающейся плоти, наваливавшейся на стены сооружения со всех сторон. Паллас был весь покрыт вонючей слизью, из забившихся ошмётками мутировавшей плоти выхлопных труб его брони шёл дым, где-то в пучине шевелящейся плоти он потерял свой болт-пистолет.
Паллас поднял руку, демонстрируя цилиндрический контейнер, внутри которого находился образец розовой, не мутировавшей плоти.
– Достал, – произнёс он, тяжело дыша, – была всего одна действующая установка. Думаю, что Грев всё ещё там, он…
Больше он ничего не успел сказать, так как раздался белый шум. Это был крик, и он был таким громким, что заполнил головы всех Испивающих Душу, заблокировав все другие чувства. Это был предсмертный крик кого-то чрезвычайно могущественного, исполненный безмерной ярости и отчаяния. Стены из плоти отпрянули, почувствовав гибель одного из себе подобных.
На виду оказалось отделение Грева, прорубавшее себе дорогу из-под покрывала мутировавшей плоти, где они удерживали позицию вокруг последней работающей установки био-хранилища. Колыхающаяся масса кожи и мышц с силой выплёвывала космических десантников: одних – живыми, других наполовину переваренными. Море мутировавшей плоти содрогнулось, и весь этаж хранилища встряхнуло, будто бы он был утлым судёнышком, попавшим в бушующий морской шторм.
– Салк всем отделениям, – прокричал Салк по едва работающему воксу, – дело сделано, уходим!
Он выбрался на крышу комнаты управления, откуда мог наблюдать за продвижением отделения Грева. Оставшиеся в живых десантники его собственного отделения, увидев Салка, начали прорываться к нему сквозь волнующуюся мантию мышц, рубя и отстреливая уродливые щупальца, тянувшиеся к ним.
– Не знаю, проходит ли сигнал, – произнёс Салк в шипящий статикой вокс, настроенный на командную частоту, – говорит Салк, мы выходим из лаборатории. Если на верху ещё кто-нибудь есть, нам понадобится эвакуация через пять минут. Конец связи.
Никто не знал, что стало с полковником Винном. Инквизитор Фаддей и Пилигрим так и не вернулись. Теперь инквизиционными силами командовала сестра Эскарион, пытавшаяся организовать отступление. Испивающие Душу находились на противоположном конце огромного моря живых мертвецов и фанатиков-предателей, ведомых могущественными колдунами, мечущими молнии и выворачивающими людей наизнанку одними лишь взглядами. Большая часть штурмовиков была мертва или отрезана, но сёстрам удалось организовать успешную оборону и одну за другой отбивать атаки врагов, расстреливая их из болтеров или испепеляя из огнемётов и мелтаганов.
– Отделение «Руфилла», занять позицию вокруг «Носорогов» и прикрывать общую погрузку, – скомандовала по воксу Эскарион, отстреливая предателей, лезущих вперёд через полыхающие баррикады своих собственных мертвецов. Она лично возглавляла все контратаки на нестройные ряды предателей, её рабочая рука, устала перерубать силовым топором кости врагов. Её серафимы сражались также хорошо, как и остальные солдаты на Стратикс Люмине. Но, несмотря на гордость, которую испытывал воин в ней, сестра ощущала лишь горечь поражения. От Испивающих Душу её отделяла армия, прорваться через
