Если кто-то и мог усомниться в том, что перед ним жилище рейнджера, то вырезанный на притолоке дубовый лист отметал все сомнения. Уилл постоял немного, почесывая Тягая за ушами. Конь уткнулся в него носом.
– Ну что, дружище, – сказал Уилл, – похоже, вот мы и дома.
Глава 3
Отворив дверь, Уилл зашел внутрь. Внутри хижина почти ничем не отличалась от той, которая служила ему домом последние несколько лет. Главная комната занимала почти половину всего внутреннего пространства и служила одновременно гостиной и столовой. У окна стоял сосновый стол с четырьмя простыми стульями, а в противоположном углу у камина – два удобных деревянных кресла и двухместная кушетка. В самом камине за решеткой весело потрескивал огонь. Уилл внимательно огляделся, задумавшись о том, кто же разжег огонь, но следов присутствия другого человека тут не было.
Кухня представляла собой небольшое пространство, примыкавшее к столовой. Над дровяной плитой висели вычищенные до блеска медные кастрюли и сковородки. В вазе на подоконнике красовались поздние осенние цветы, и эта деталь в очередной раз напомнила Уиллу о Холте, отчего у него в горле встал комок. Хмурый рейнджер всегда по возможности украшал свое жилище свежими цветами.
Потом Уилл осмотрел две маленькие спальни, выходящие в столовую и обставленные простой мебелью. Как он и ожидал, здесь тоже никого не было. Вряд ли стоило продолжать поиски, разве что человек, разведший огонь и поставивший в вазу цветы, прятался на конюшне, что маловероятно.
В том, что в доме прибирались совсем недавно, не было никаких сомнений. Бартелл уехал отсюда с месяц назад или даже раньше, но когда Уилл провел пальцем по каминной доске, то его палец остался чистым. Да и на камне перед решеткой не было золы или углей.
«Очевидно, тут завелся какой-то добрый домовой», – задумчиво сказал он про себя.
Потом, вспомнив, что снаружи его ждут животные, он вышел из дома, посмотрел на солнце и определил, что до захода солнца остается еще около часа. Нужно поскорее распаковать и разобрать вещи, прежде чем докладывать о своем прибытии в замке.
Собака уже проснулась и с любопытством осматривала все вокруг своими разноцветными глазами. Это хорошо, подумал Уилл. Это значит, что в ней сохранилась тяга к жизни, которая поможет ей восстановить силы. Он осторожно приподнял ее из гнезда на спине вьючной лошади, внес в дом и уложил на камне у камина, чтобы она согрелась. Вернувшись к лошади, Уилл взял одеяло, из которого сделал лежанку помягче. Собака сама приподнялась, с трудом сделала два шага и улеглась на лежанку, с облегчением вздохнув. Уилл наполнил миску водой из кухонного насоса – к счастью, ему не придется носить воду из колодца снаружи – и поставил рядом с собакой. Та завиляла хвостом и два-три раза стукнула им о пол в знак благодарности.
Довольный, Уилл вернулся к лошадям. Для начала он немного ослабил подпругу Тягаю – снимать седло полностью не имело смысла, потому что он еще собирался посетить замок с официальным визитом. Потом он принялся разгружать немногочисленные личные вещи. Покончив с разгрузкой, он снял седло с вьючной лошади, завел ее в конюшню, протер щеткой и оставил в стойле, отметив, что в обоих стойлах лежит свежее сено и стоит по ведру с водой, не покрытой зеленой ряской. Одно ведро он принес Тягаю, который потряс гривой и вдоволь напился.
Уилл тем временем разложил свои вещи в доме, заправил кровать в спальне побольше – хотя «побольше» было бы не совсем уместным словом, поскольку обе отличались миниатюрными размерами, – и развесил запасную одежду в платяном шкафу с занавеской.
На полку в гостиной он положил кожаный сверток с книгами, решив расставить их потом. У входа обнаружились крючки для оружия, на которые он временно повесил лук с колчаном. Свой нож-сакс и метательный нож он оставил при себе, в двойных ножнах. Рейнджеры снимали эти ножны только перед сном, да и тогда клали их рядом с собой.
После этого Уилл осмотрелся. Сказать по правде, личных вещей у него было немного, но, по крайней мере, теперь можно было сказать, что в хижине действительно кто-то живет. Его раздумья прервало донесшееся снаружи предупредительное ржание Тягая. Одновременно с этим лежавшая у камина собака приподняла голову и повернула ее в сторону двери. Ржание Тягая было не сигналом опасности, а просто уведомлением о том, что к ним приближается посторонний. Через пару секунд Уилл услыхал шаги на крыльце, и в открытом дверном проеме появилась женщина, которая, помедлив, постучала по косяку.
– Входите, – сказал Уилл.
Женщина нерешительно зашла, словно не была уверена, будут ли ей здесь рады. Теперь, когда свет не освещал ее сзади, Уилл мог подробнее рассмотреть ее лицо. На вид ей было лет сорок, и, судя по одежде – простому шерстяному платью без украшений и белому фартуку, – она была жительницей деревни. Тем не менее в ее высокой и статной фигуре было что-то притягивающее и внушающее доверие. В коротко подстриженных волосах были заметны седые пряди. Она добродушно улыбалась, и ее улыбка показалась Уиллу знакомой, хотя он не мог догадаться почему.
– Чем могу вам помочь? – спросил он.
Женщина присела и склонила голову:
– Меня зовут Эдвина, сэр. Я принесла вам поесть.
С этими словами она сняла крышку с небольшого горшка, который держала в руках. Комнату тут же заполнил великолепный аромат мясной похлебки с овощами. У Уилла невольно потекли слюнки, но, помня предупреждение Холта, он постарался сохранить строгое и незаинтересованное выражение лица.
– Понятно, – ответил он кратко.
