расщелины и подтянулся.
Поднимался он не спеша, время от времени смещаясь то вправо, то влево, чтобы найти более надежную опору. Пальцы его заныли от напряжения и холода, но не теряли цепкости, обретенной в результате многолетней практики.
У самой вершины стены он услышал приближающиеся шаги часового и замер, удерживаясь на месте с помощью пальцев рук и ног, словно гигантский паук. Висеть неподвижно было сложнее, чем подниматься, и для этого требовалось больше усилий. Набранный изначально темп подталкивал его вперед, и от этого лезть наверх казалось легче. Теперь, прижав лицо к холодным грубым камням, он чувствовал, как слабеют его пальцы. Шаги затихли метрах в двух от него. Часовой дошел до конца своего маршрута.
Если бы солдат сейчас от скуки решил заглянуть за стену, то и тогда он бы не заметил вжавшуюся в камень фигуру. Уилл даже перестал дышать. Он услышал, как часовой дважды топнул сапогами, разворачиваясь, чтобы направиться обратно к середине стены и обменяться парой слов с товарищем. Едва он тронулся, как Уилл начал отсчет.
Досчитав до пяти, он преодолел последний метр, навалился животом на камень между зубцами и осторожно выглянул. Дальний часовой смотрел как раз в его сторону, но ему затруднял обзор ближний часовой, и к тому же он не ожидал увидеть кого-то за плечами своего напарника. Держась как можно ниже, Уилл, словно тень, проскользнул в темную нишу в башенной стене, не превышавшую полуметра в глубину. Досчитав до двадцати пяти, он услышал приглушенные голоса двух часовых, остановившихся в центральной точке стены, и вжался спиной в камень, запахнувшись в плащ, замерев и едва заметно дыша. Не двигаться – вот главное условие, чтобы остаться незамеченным.
Голоса затихли, и сапоги часового вновь застучали по камню. Часовой подходил все ближе, и Уилл застыл, мечтая о том, чтобы превратиться в камень и тень. Он уже отчетливо видел лицо стражника с косматой, неухоженной бородой. Уиллу, скорее всего от напряжения, вдруг вспомнилась вечно клочковатая борода Холта, и он едва не расхохотался, с трудом подавив в себе этот порыв.
Часовой вновь повернулся и пошел прочь от Уилла. Молодой рейнджер вспомнил слова, которые ему повторяли во время тренировок: «Люди редко видят то, что не ожидают увидеть». Часовой определенно не ожидал увидеть залезшего на стену незнакомца, стоящего в тени менее чем в двух метрах от него.
По счастливой случайности рядом располагалась ведущая во двор лестница. Уилл подождал, пока двое часовых снова встретятся и отвлекутся на разговор. Бесшумно, словно призрак, он выскользнул из тени и спустился по лестнице.
На нижней площадке он задержался, изучая обстановку. Часовых здесь не было, но в любой момент кто-нибудь мог выйти из дверей сторожевой башни. Ведущее к главной башне открытое пространство освещалось настенными факелами. Лучше всего преодолеть его уверенной походкой и ровным шагом, не стараясь прятаться. Человек, направляющийся прямо к двери, привлечет меньше внимания, чем сгорбленный и крадущийся силуэт. Уилл отбросил капюшон, достал из жакета мягкую шляпу с пером, расправил ее и надел. Затем, самоуверенно и даже не пытаясь как-нибудь скрываться от посторонних глаз, направился к ступеням, ведущим к главной двери башни.
Дойдя до ступеней, он быстро скользнул влево и слился с тенью лестницы. Сняв шляпу, он снова натянул на голову капюшон. Держась в тени лестницы, он изучал стены напротив, стараясь понять, не обнаружил ли его кто-то. Но внимание часовых было обращено наружу, а не внутрь замка, а других наблюдателей поблизости не было.
Поняв, что пока опасность ему не грозит, он двинулся боком к месту, наиболее удаленному от двух факелов на стене. Свет сюда падал урывками, словно играя с тенью. В полумраке он глубоко вздохнул, пощупал, на месте ли фляжка Малькольма в кожаном футляре, и снова приступил к подъему.
Как Уилл и ожидал, главная башня была возведена из тех же грубых и неровных камней, что и крепостные стены, так что здесь тоже было много удобных мест для опоры. Он лез уверенно и размеренно, стараясь не глядеть вниз, чтобы не поддаваться страху, несмотря на все свое умение. Никогда не знаешь, когда тебя охватит приступ головокружения. Если внешние стены в высоту не превышали метров восемь, то главная башня была выше их раза в три и поднималась метров на тридцать от земли. На какой-то высоте начались резкие порывы ветра, который словно хотел сорвать Уилла со стены.
«Три из четырех», – повторял он про себя правило верхолазов, которое усвоил еще мальчишкой. Оно говорило о том, что никогда не следует перемещать руку или ногу, пока надежно не закреплены другие три конечности. На его пути встретилось несколько освещенных окон, и его так и подмывало заглянуть внутрь, хотя он знал, что это могло бы стать ошибкой. Если обитатели башни увидят какого-то незнакомца, заглядывающего в их комнату снаружи, то сразу же поднимут тревогу.
Чем выше Уилл поднимался, тем сильнее и холоднее становился ветер. Пальцы его постепенно немели, что его немало беспокоило. Перед восхождением он не учел холод, а чувствительность пальцев была необходима, чтобы находить самые безопасные трещины и выступы в камнях. Если он не будет ощущать их как следует, то может ухватиться за какой-нибудь расшатавшийся обломок, который упадет под его весом. Уилл внутренне содрогнулся. С этим он ничего поделать не мог, да и в любом случае три четверти пути были уже пройдены. Он посмотрел вбок на покрытую снегом долину. В нескольких километрах темнела опушка Лихой чащобы, верхушки деревьев и покрытые снегом ветви едва колыхались под ветром. Если бы он поднимался ради удовольствия, то сейчас бы мог помедлить и насладиться открывающимся видом. Уилл грустно улыбнулся. Давно прошли те времена, когда он лазал только ради развлечения.
Подняв голову, он увидел всего лишь в нескольких метрах от себя узкий карниз, идущий вдоль верхнего этажа башни. Рассчитав расстояние, он
