совершенно забыла о манерах: подпрыгивала мячиком от нетерпения.
– Сочту за честь, леди, – козырнул страж и отправился за лошадью.
Ане было не очень интересно смотреть на игру актеров, но вот музыкальное сопровождение ее поразило. Объемный звук камерного оркестра обволакивал, звучал одновременно со всех сторон, заставляя Земную время от времени оборачиваться в поисках колонок системы Dolby Surround.
Момент, когда Золушка теряла туфельку на ступенях «дворца» и убегала в зрительный зал, присутствующие одобрили бурными аплодисментами, так же как и дуэт Принца и Золушки.
– А я кое-что поняла, – наклонилась Сольвейг к кузине.
– И что же ты поняла?
– Я поняла, куда ты сегодня утром ходила, – лукаво заметила блондинка.
– К ведьме?
– Нет, и вовсе не к ведьме, – (Аня ждала продолжения в духе: «У него там не закрытый, а открытый перелом»), – к нашему бравому капитану!
Откуда взялись такие предположения? Ни Аня, ни Сольвейг не смотрели друг на друга. Со стороны казалось, что девушки обсуждают действо, происходящее на сцене.
– Первое, ты не взяла меня с собой, второе, записка для тебя и довольно двусмысленная, третье, эти объятия в темном коридоре. Он думал, что я – это ты! – победным шепотом провозгласила Соль.
А Аня сидела, обливаясь холодным потом, и слушала не перебивая.
– Ты не бойся, я тебя не выдам. Да и к господину Керберосу я уже успела остыть.
Аня облегченно и громко выдохнула, решившись наконец взглянуть на Соль. Та улыбалась, глядя на сцену: лицо довольной интриганки, разгадавшей чужую тайну и почтившей своей благосклонностью несчастных влюбленных. Ох-хо-хо, несладко придется Земной.
– Спасибо, Сольвейг, это очень благородный поступок с твоей стороны.
– А где же наша тыква и иллюзия превращения? – громко спросила леди С, когда затихли аплодисменты.
– И где моя серьга? – пробурчала Аня себе под нос.
Иллюзионист-экспериментатор нашелся на своем рабочем месте, до сих пор не убранном и не отчищенном от тыквенного пюре. Нардо спал, сладко посапывая, в руке гном крепко держал Анину серьгу, а на столе перед магом мерцала огромная тыква-карета.
– У него получилось!
Сольвейг осторожно вытащила серьгу из онемевших пальцев метра Давичи, почти не нарушив крепкий сон. Старичок-лесовичок покряхтел, не открывая глаз, и снова сладко засопел.
Аня застегнула серьгу в ухе и обернулась к капитану:
– Как вам понравилось представление?
– Очень славная задумка. И великолепное исполнение.
Пэйон расплылся от капитанского комплимента:
– Благодарю вас, Кастор Керберос, за лестную оценку. Думаю, что ровно через четыре дня мы сможем смело сказать: «Успех – это наше второе имя!»
Шутку посчитали смешной, сдержанно отсмеялись и направились к замку, петляя по зеленым коридорам пахнущего весной лабиринта. Леди Соль поспешила скрыться за поворотом, утянув за собой друга детства и оставив «несчастных» влюбленных наедине.
Кастор не преминул воспользоваться ситуацией и прижал брюнетку к себе.
– Ты придешь сегодня? – спросил одними губами и не дал ответить, закрыв рот поцелуем.
Аня загорелась мгновенно, но так же резко осадила себя.
– Нет, Кас. Не приду.
Капитан отпрянул, но не выпустил птичку из рук.
– Почему не придешь?
– Потому что ближайшие три-четыре дня я смогу только чай с тобой попить да в шахматы поиграть.
Кастор задумался, стал перебирать варианты, наконец кивнул – понял. Снова впился в Анины губы и прошептал:
– Я подожду.
Все четыре дня до премьеры девушки пропадали в театре, в мастерской, в лаборатории. Леди Сольвейг дошивала, подгоняла, доводила до ума костюмы. Анна экспериментировала с мэтром Нардо, показала ему несколько прихваченных из склепа журналов «Сделай сам», доведших волшебника до магического экстаза, подкинула идею с голографическими изображениями, чем тут же не преминул воспользоваться маг: разложил до химических молекул состав амальгамы, построил схемы, чем-то похожие на китайских драконов над столом.
