Брианна кивнула. Глаза ее потемнели – она понимала. Роджер снова глотнул из чашки, уже не смакуя.
– К счастью, папа… то есть преподобный, смекнул, что происходит. Он стал рассказывать мне об отце, на этот раз правду. Ничего особенного или героического. Рассказывал о его детстве. Как он построил домик для ласточки, но проделал слишком большое отверстие, и там поселилась кукушка. Как забивал карманы улитками, а потом забывал про них, и брюки было уже не отстирать от вони… – В горле встал ком, и Роджер помолчал. – Преподобный сделал моего отца реальным, настоящим. И я начал скучать по нему как никогда сильно. Ведь я понял, что потерял… Но я должен был все узнать.
– Говорят, что нельзя скучать по тому, чего у тебя не было… что лучше совсем не знать. – Брианна поднесла чашку к губам, не сводя глаз с Роджера.
– Дураки это говорят. Или трусы.
Он снова плеснул себе виски и наклонил бутылку, вопросительно приподняв бровь. Брианна молча подала чашку, а потом отпила из нее и поставила на стол.
– А мать?
– Я немного ее помню, мне было почти пять, когда она умерла. И в гараже стоят коробки… – Роджер кивнул на окно. – Там ее вещи, письма. Как говорил папа: «Каждый должен знать свою историю». Моя хранилась здесь. – Он задержал взгляд на Брианне. – Ты по ней сильно скучаешь? По Клэр?
Брианна коротко кивнула и протянула пустую чашку.
– Я… я боюсь… боялась искать, – пробормотала она, разглядывая льющийся виски. – Дело не только в нем… в ней тоже. В смысле, я слышала множество историй о Джейми Фрейзере, мама рассказывала. Куда больше, чем я найду в исторических источниках, – добавила Брианна, стараясь улыбнуться. – Но мама… сперва я притворялась, что она просто уехала, как в путешествие, например. Потом старалась поверить, что она умерла.
Брианна шмыгнула носом, то ли от переизбытка чувств, то ли от виски или горячего чая. Роджер протянул ей полотенце, висевшее над плитой.
– Но она не мертва. – Брианна яростно потерла нос. – В том-то и проблема! Я так по ней скучаю, никогда ее не увижу вновь, и при этом она жива! Как я могу скорбеть по ней, когда думаю… надеюсь, что она счастлива там, куда я же ее и отправила?
Она залпом осушила чашку и слегка закашлялась.
– Поэтому я хочу узнать, ясно? Хочу найти ее… их. А потом думаю – может, не стоит? Что, если она не в порядке, что, если я узнаю нечто ужасное? Что она умерла, или он… ну, здесь без разницы, потому что теперь он все равно уже мертв, или тогда был мертв, или… Короче, мне надо знать, понимаешь, надо!
Брианна стукнула чашкой по столу.
– Еще.
Роджер открыл было рот, собираясь сказать, что ей хватит, однако глянул на лицо девушки и молча налил.
Добавки чая она дожидаться не стала, а поднесла чашку к губам и сделала большой глоток, потом еще один.
– Вот я и ищу. Или искала. Когда увидела папины книги, его почерк… тогда все это показалось мне неправильным. Думаешь, не надо? – Брианна печально уставилась на Роджера, взмахнув влажными ресницами.
– Нет, солнышко, – мягко ответил он. – Здесь нет ничего неправильного. Ты имеешь право узнать, честно. И я тебе помогу. – Роджер встал и, поддерживая Брианну под руки, помог ей подняться. – А сейчас тебе лучше прилечь, да?
Он повел ее вверх по лестнице. На полпути Брианна вдруг вырвалась из его рук и метнулась в ванную. Роджер прислонился к стене снаружи, терпеливо ожидая. Наконец Брианна вышла, пошатываясь. Лицо ее цветом напоминало гипсовую лепнину над деревянными панелями.
– Только зря «Гленморанж» перевел, – вздохнул Роджер, помогая Брианне добраться до спальни. – Если б знал, что имею дело с такой пьянчужкой, налил бы тебе чего подешевле.
Брианна рухнула на постель, а когда Роджер снял с нее туфли, перевернулась на живот, приобняв рукой Дядюшку Энгуса.
– Я же говорила, что не люблю чай, – пробормотала Брианна. И заснула.
Еще час-другой Роджер в одиночестве перебирал и упаковывал книги. День выдался пасмурный и тихий – лишь дождь тихо барабанил по крыше да изредка шуршали шины проезжающих мимо машин. Когда стало темнеть, Роджер включил лампы и спустился в кухню, чтобы смыть с рук книжную пыль.
На плите бурлил куриный бульон с луком-пореем. Что там Фиона говорила? Прибавить огня? Выключить? Что-то добавить? Роджер с сомнением уставился на огромную кастрюлю и решил оставить как есть.
Он убрал со стола следы «чаепития»: сполоснул и аккуратно повесил чашки на крючки в шкафчике. Из старого сервиза – Роджер помнил его столько, сколько самого себя, – остались лишь эти две, с изображением бело-синих деревьев и пагоды, остальные чашки представляли собой странную смесь, купленную на распродажах.
Фиона, конечно, захочет все новое. Она уже заставляла их с Брианной смотреть журналы с фарфором, хрусталем и всяческими кухонными приборами. Брианна время от времени, как положено, восхищалась, а Роджер маялся от скуки. Что ж, старые вещи вполне могут оказаться на очередной распродаже –
