что просто не помнит? Или я, одуревшая от похотливых снов с лошадьми, все себе вообразила? Нет, конечно. Я стряхнула чувство смутной тревоги и решила обратить внимание на другое слово из объяснений Джейми.
– Ты сказал «победу»? – Я так беспокоилась за свои кольца, что и думать забыла про ставки остальных. – И что же ты получил с Филипа Уайли? Вышитые пуговицы с сюртука? Серебряные пряжки с туфель?
Джейми глянул на меня со странным выражением на лице.
– Нет. Я забрал его лошадь.
Джейми накинул сюртук мне на плечи и, обняв меня за талию, провел мимо денников и стойл.
Джошуа, успевший тихонько войти через другие двери, работал в дальнем конце конюшни – я различила его силуэт в свете из открытых ворот. Когда мы – потрепанные, босоногие, усыпанные соломой – подошли поближе, Джошуа кивнул в знак приветствия, старательно удерживая на лице спокойное выражение. Даже при слепой хозяйке раб знал, на что должен закрывать глаза. «Не мое дело» – ясно читалось на его опущенном лице.
– Как он? – спросил Джейми, указав на денник.
Джош слегка вскинул голову и отложил вилы.
– Ох, хорош! Красивый парнишка, этот Лукас мистера Уайли.
– Да, он такой, – согласился Джейми. – Только теперь он мой.
– Он что? – уронил челюсть Джош.
– Он мой. – Джейми подошел к ограждению и почесал ухо жеребца, деловито поедающего сено из кормушки. –
Я тоже подошла ближе. Конь окинул нас добродушным взглядом, фыркнул и, смахнув с морды похожую на вуаль гриву, вернулся к завтраку.
– Да, он прекрасен, но…
Мое восхищение омрачала тревога. Если Джейми хотел отомстить за свою уязвленную гордость за счет гордости Филипа Уайли, то он сделал это с лихвой. Несмотря на злость по отношению к Уайли, я не могла не подумать, каково ему было потерять своего великолепного фриза.
– Но что, саксоночка?
– Ну, просто… – Я умолкла, пытаясь подобрать верные слова. Не могла же я сказать, что мне жаль Филипа Уайли. – Просто… что ты собираешься с ним делать?
Даже я понимала, что Лукас совершенно не приспособлен к нашей жизни во Фрейзер-Ридже. Мысль о том, чтобы на нем пахать или перевозить грузы, казалась кощунственной. Использовать его только для езды?.. Я нахмурилась, представляя, как болотистая почва и каменистые тропы портят его прекрасные ноги и гладкие копыта, а низкие ветки цепляются за гриву и хвост. Для таких суровых условий в тысячу раз лучше подходил людоед Гидеон.
– А, я не собирался его оставлять, – заверил меня Джейми. Он глянул на коня и с сожалением вздохнул. – Ты права, ему в Ридже не место. Нет, я его продам.
– Хорошо.
Какое облегчение. Уайли, конечно, его выкупит, сколько бы это ни стоило. А деньги нам очень пригодятся.
Пока мы говорили, Джошуа успел уйти и вновь показаться в дверях с мешком зерна на плече. От его медлительности не осталось и следа.
– Миссис Клэр? – обратился он. – Прошу прощения, мэм, но у амбара я встретил Терезу, она говорит, что-то с Бетти стряслось. Думал, вы захотите знать.
Глава 50. Кровь на чердаке
Комната на чердачном этаже стала похожа на место убийства, причем крайне жестокого. Бетти корчилась на полу рядом с перевернутой кроватью, задрав колени и прижав кулаки к животу. Порванная рубашка из муслина была залита кровью. Фентиман, перепачканный в месиве, безуспешно пытался удержать несчастную.
Солнце уже взошло, и его яркие лучи проникали в крошечные оконца, выхватывая из полумрака хаос: сдвинутые койки, скомканное белье, поношенные башмаки и одежду посреди свежих алых пятен на деревянном полу.
Я поспешила к Бетти, но не успела. Рабыня разразилась булькающим кашлем, из ее рта и носа вылилось еще больше крови, она согнулась, потом выгнулась, опять завалилась вперед… и обмякла.
Я рухнула рядом с ней на колени, хотя уже с первого взгляда видела в ее членах ту неподвижность, которая не оставляет надежды на жизнь. Подняв голову Бетти, я прижала пальцы к шее под челюстью. Глаза рабыни закатились, зрачки исчезли. Дыхания не было, как и пульса на липкой шее.
Судя по залитой алым комнате, в теле Бетти почти не осталось крови. Губы рабыни посинели, кожа приобрела пепельный цвет. Побелевший Фентиман так и не выпустил ее обширный торс из худеньких ручек.
Он был без парика и в ночной рубашке, только успел натянуть синие атласные бриджи. Воняло кровью, желчью и экскрементами, и доктор был всем этим измазан. Он поднял на меня безумный взгляд, будто не узнавая.
– Доктор Фентиман, – тихо позвала я.
