– Мне все равно! – сказала я, внезапно теряя терпение. – Сейчас же спускайся. Я хочу поговорить.
Сумка с гвоздями упала на траву с резким звоном, за ней последовал молоток.
Что ж, начнем с насущных забот.
Ну, технически это действительно была заноза. Двухдюймовая кедровая щепка, которую он целиком загнал под ноготь среднего пальца, почти до сустава.
– Иисус твою Рузвельт Христос!
– Ага, – согласился он, чуть побледнев. – Можно и так сказать.
Выпирающий конец был слишком коротким, чтобы его можно было ухватить пальцами. Я загнала Джейми в операционную и выдернула щепу пинцетом, прежде чем он успел бы сказать: «Джек Робинсон». Джейми говорил куда больше, чем «Джек Робинсон»: в основном он шипел что-то на французском – лучше языка для проклятий еще не придумали.
– Этот ноготь слезет, – заметила я, погружая покалеченный палец в чашу с водой и спиртом. Кровь вытекала из раны, как чернила из каракатицы.
– К черту ноготь! – сказал он, сжимая зубы. – Отрезай весь проклятый палец, и покончим с этим! Merde d’chevre!
– Китайцы раньше… Хотя, нет, если подумать, они и сейчас этим промышляют – они засовывают людям под ногти занозы из бамбука, чтобы заставить их говорить.
– Господи! Tu me casses les coquilles[71]!
– Судя по всему, эта техника доказала свою эффективность, – сказала я, доставая его руку из миски и туго оборачивая ее повязкой. – Испробовал ее на себе, прежде чем применять на практике? – Я старалась говорить спокойно, глядя на его руку, потом почувствовала на себе его взгляд. Он фыркнул.
– Что, во имя всех святых и архангелов, тебе тут рассказывал Йен, саксоночка?
– Что ты намерен допросить Брауна и получить все ответы.
– Намерен и получу, – кратко отозвался он. – И что?
– Фергус и Йен, кажется, думают, что ты готов сделать все, что покажется тебе необходимым, – сказала я осторожно. – И более чем рады помочь.
– Думаю, так и есть.
Боль немного утихла. Он вздохнул поглубже, на лицо возвращалась краска.
– Фергус имеет право – напали на его жену.
– Йен кажется… – я замолкла в поисках подходящего слова. Йен казался таким спокойным, что это ужасало. – Ты не позвал Роджера, чтобы помочь… помочь с допросом?
– Нет. Пока нет, – краешек его рта дернулся. – Роджер Мак – отличный боец, но не годится, чтобы запугивать, если только его всерьез не обуял гнев. Он совершенно не умеет врать.
– В то время как ты, Йен и Фергус…
– О да, – сухо отозвался он. – Коварные, как змеи, вся шайка. Стоит только посмотреть на Роджера Мака, чтобы понять, как им с девчушкой хорошо и спокойно вместе. Это немного утешает, – добавил он, и складка у рта стала глубже. – Я хочу сказать – знать, что все налаживается.
Я видела, что он пытается сменить тему, – это был плохой знак. Я попыталась тихонько фыркнуть, но нос взорвался болью.
– И ты хочешь сказать, что тебя не обуял гнев?
Джейми фыркнул куда успешнее меня, но не ответил. Он наклонил голову набок, наблюдая, как я раскладываю полоску ткани и втираю в нее листья камфары. Я не знала, как выразить, что меня беспокоит, но он явно видел, что я нервничаю.
– Ты убьешь его? – спросила я с отчаянием, не отрывая глаз от банки с медом. Она была сделана из коричневого стекла, и солнечные лучи прошивали ее насквозь, делая похожей на кусок янтаря.
Джейми безмолвно смотрел на меня. Я чувствовала его оценивающий взгляд, хотя не поднимала глаз.
– Думаю, да, – сказал он.
Мои руки задрожали, и я прижала их к столешнице, чтобы унять дрожь.
– Не сегодня, – добавил он. – Если я убью его, то сделаю это как положено.
Я не была уверена, что хочу слышать, как, по его мнению, выглядит «убийство как положено», но он все равно сказал.
– Если он умрет от моей руки, то это будет открытая схватка перед свидетелями, которые знают, в чем дело, и он будет крепко стоять на ногах. Я не позволю пойти толкам, что я убил беспомощного человека, каким бы ни было его преступление.
– О. – Я сглотнула, ощущая легкую тошноту, и взяла щепотку измельченной в порошок лапчатки, чтобы добавить к мази, которую готовила. У нее был легкий терпкий запах, который несколько помог. – Но… ты ведь можешь оставить его в живых?
