– Все нормально, парень? – пробормотал дядя Джейми, рука его чуть сжалась на предплечье Йена.
– Все хорошо. Дядя Джейми?
– Мхм?
– Тетя Клэр рассказывала тебе о… о войне? О той, что будет, я имею в виду. О войне с Англией.
На какой-то момент повисла тишина, крупный дядин силуэт застыл, черный на фоне проникающего сквозь проем света.
– Рассказывала, – ответил он и убрал руку. – Тебе тоже рассказывала?
– Нет, кузина Брианна рассказывала. – Он осторожно улегся на бок, чтобы не потревожить покалеченную голову. – Ты им веришь?
На этот раз он ответил не раздумывая:
– Верю.
Это было сказано в сухой дядиной манере, но от его слов волосы у Йена на затылке встали дыбом.
– А. Ну ладно.
Подушка, набитая гусиными перьями, на которой он лежал, была мягкая и пахла лавандой. Дядя коснулся его головы и убрал с лица непослушные пряди.
– Не тревожься об этом, Йен, – сказал он мягко. – Время еще есть.
Джейми поднял винтовку и вышел. С места, где он лежал, Йену был виден двор, деревья, уходящие вниз на окраине Риджа, склон Черной горы, а за ним темное небо, густо усеянное звездами.
Он услышал, как открылась задняя дверь, а потом до него донесся голос миссис Баг, перекрывающий все прочие.
– Их там нет, сэр, – говорила она, задыхаясь. – Дом темный, огонь в очаге не горит. Куда они могли отправиться в такую темень?
Йен полубессознательно размышлял, о ком это она говорит, но, казалось, это было не так важно. Если появилась какая-то проблема, дядя Джейми с ней разберется. Мысль была умиротворяющей. Он ощущал себя маленьким мальчиком, лежащим в безопасности в своей постели, пока отец снаружи говорит с кем-то из арендаторов в холодной темноте хайлендского рассвета.
Тепло медленно обволокло его под одеялом, и он провалился в сон.
Луна уже начала подниматься, когда они отправились в путь. И это хорошо, подумала Брианна. Даже с этим большим кривобоким золотым светилом, выплывающим из звездной колыбели и одаривающим небо своим взятым взаймы светом, тропинка у них под ногами оставалась неразличимой. Невидимыми были даже их собственные ноги, утонувшие в абсолютной темноте ночного леса.
Здесь было темно, но не тихо. Огромные деревья шелестели над головой, крошечные создания попискивали и шуршали во тьме. Время от времени совсем рядом слышался мягкий шелест пролетающей мимо летучей мыши, и она пугалась, как будто часть ночи вдруг оживала и касалась ее черным крылом.
– Кошка священника[16] – пугливая кошка? – сказал Роджер, когда Брианна вздрогнула и схватилась за него, в очередной раз услышав хлопанье кожистых крыльев совсем близко.
– Кошка священника… признательная кошка, – ответила она, сжимая его руку. – Спасибо.
Вероятнее всего их предприятие кончится тем, что им придется спать в плащах перед очагом Макгилливреев вместо собственной уютной постели. Но по крайней мере Джемми будет с ними.
Роджер сжал ее руку в ответ, его ладонь была больше и сильнее, чем у жены. Этот жест придал Брианне уверенности во тьме.
– Все хорошо. Я тоже хочу, чтобы он был рядом. Это такая ночь, когда вся семья должна быть вместе, в безопасности.
Она издала негромкий звук, выражающий согласие и благодарность, но ей хотелось продолжить разговор и сохранить это ощущение внутренней связи, которое позволяло сдерживать наступление тьмы.
– Кошка священника была очень красноречивой кошкой, – осторожно добавила она. – Я имею в виду на похоронах. То, что ты говорил об этих несчастных.
Роджер усмехнулся, она увидела облачко пара от его дыхания, белое в ночном воздухе.
– Кошка священника была до крайности конфузливой кошкой, – отозвался он. – Твой отец!
Она знала, что он ее не видит, и улыбнулась.
– Ты отлично справился, – сказала Брианна нежно.
– Хм, – ответил он, снова усмехнувшись. – Что до красноречия… Если оно там и было, то это не моя заслуга. Я просто цитировал какой-то из псалмов, даже не знаю, какой именно.
– Это неважно. Почему ты выбрал именно эти строчки? – спросила она с любопытством. – Я думала ты прочтешь Отче наш или двадцать третий псалом – его все знают.
– Я думал, что так и поступлю, – признался Роджер. – Я собирался. Но когда пришло время говорить… – Он замялся, и Брианна вдруг будто снова
